Юрий Глушаков: Почему нам важен «День взятия Бастилии»

В культовом советском фильме «Любовь и голуби» играющий плутоватого деревенского дедушку Сергей Юрский произносит сакраментальную фразу: «День взятия Бастилии прошел впустую…». Не без скрытой иронии, конечно, в отношении тогдашней пропаганды. А какие праздники сегодня нужны нам?

Праздник против праздника

С «красными днями» календаря сегодня – просто беда. Одних не устраивает именно то, что они – «красные». Хотя сама эта формулировка скорее от старинного значения слова «красный» - «красивый», «праздничный» - а не от цвета революционного знамени. Даже 9 мая, который в последнее время действительно вызывает самые искренние чувства у большинства населения, иные  норовят поставить под сомнение. Дескать, будто бы «не так и не зато воевали». И Знамя Победы – опять таки красное. Для других  абсолютно чужими и надуманными кажутся «праздники от оппозиции». Некоторые же сконструированные нынешними властями даты также не тянут на проявления всенародного восторга. Праздники религиозные, с учетом их специфики и много конфессионального состава населения, полностью общегражданские торжества так и не заменили.

Только Новый Год тут вне конкуренции – но это уже о другом.

А вот во Франции каждое 14 июля отмечают День взятия Бастилии. И происходит это, с перерывами, уже на протяжении четырех столетий. Конечно, нельзя сказать, что в этот день с самого утра нарядно одетые французы выходят на праздничные демонстрации с портретами Робеспьера и Сен-Жюста в руках. А впереди колонн трудящихся несут исторические лозунги: «Вся власть – Конвенту, фабрики – буржуазии, земля – крестьянам!». И везут украшенную цветами гильотину, с которой, с некоторых пор, у нас принято отождествлять Великую французскую революцию.

Революция как база формирования нации

А вот военный парад в этот день в Париже проходит, и его принимает сам президент Франции. Кем бы он ни был по взглядам -  левым, правым, консерватором, либералом или социалистом. Хотя политика таких президентов может быть очень далека от революционных идеалов – как у Макрона и Трампа, принимавших в это 14 июля парад на Елисейских полях.  Как бы там ни было, но внешне среди почти всех французских политиков по поводу Великой революции существует консенсус. Так или иначе, но в обществе признается, что именно свержение королевской власти стало основой для формирования французской нации. И современной Франции.

Поэтому в Пятой республике сегодня трудно найти сколь либо серьезных политиков и организации, проповедующих возврат к абсолютистской монархии. Да и к парламентской – тоже. Тут никто не призывает причислить Людовика XVI  и королеву Марию Антуанетту, которым отрубили головы, к лику святых. Нет и призывов разрушить могилу Наполеона в величественном Доме инвалидов. И пожилые месье и мадам, отдыхая теплыми вечерами с бокалом легкого вина в кафе Монмартра, не произносят с парижским прононсом: «Эх, если бы не эти проклятые якобинцы, жили бы мы сейчас…»

Им что, нравится якобинский террор? Думаю, что нет. Необходимость жесткой борьбы с аристократами и иностранными интервентами нравилась, наверное, даже не всем санкюлотам. Я думаю, французам нравится «Фратернитэ, эгалитэ, либертэ». Как и большинству нормальных людей в мире. И пускай «Свобода, равенство, братство» в полном объеме не восторжествовали ни после падения королевской тюрьмы в 1789 году, ни сейчас. Все равно развернувшаяся с тех пор борьба за социальный прогресс и права человека несказанно изменили мир. И саму Францию – тоже…

И еще – та революция, сопровождавшаяся кровавой гражданской войной, в конечном итоге не разъединила, но объединила нацию. При монархии Франция не было и близко одной страной, и жители Прованса вовсе не считали себя одним народом с бретонцами или парижанами. Даже корсиканец Бонапарт стал «императором всех французов» - а не лидером, скажем, корсиканских сепаратистов. Почему это произошло? Потому что ее идеалы оказались действенными.

Братство без границ 

На самом деле, революцию, 100-летие которой мы отмечаем сегодня, делали по образцу и подобию Великой французской. Кстати, в феврале 1917 года она и мыслилась как чисто буржуазная – как и во Франции. Правда, время было другое – и наши «якобинцы» пошли дальше. По-другому  и нельзя было. Иначе нам, как и французам, не удалось бы остановить интервенцию, к примеру. И вообще спасти страну от иностранного порабощения.

Кто-то скажет: «Да вы посмотрите на современную Францию – где они, и где мы». Верно, разница есть. Хоть и в той же Пятой Республике – ой как не все сегодня гладко. Но ведь и там еще не раз революцию сменяла «контрреволюция», и к власти возвращались «бывшие» в виде Бурбонов и прочих. «Ничего не забывших и ничему не научившихся». Эти земельные олигархи и коррупционеры были уверены, что Франция принадлежит только им. Но в итоге народ снова их прогонял.

Поэтому сегодня разница между нами и Францией заключается в следующем – люди  не забыли  главного из той великой драмы. За права надо бороться. И за равенство, и за свободу. Это и есть – настоящий праздник.       

 А еще та французская революция велика тем, что она стремилась разбить границы между народами, установленными монархами и удельными князьками. Объединить всех людей в свободе и равенстве! Первый, наверное, вариант «братской интеграции».  Сегодня, когда кроятся новые границы и брат идет на брата – что может быть актуальней?

Так что день взятия Бастилии не прошел впустую. По крайней мере, в 1789 году…