Как Наполеон Беларусь освобождал: к годовщине Бородинской битвы – Юрий Глушаков
В сентябре миновала очередная дата сражения на Бородинском поле. В жанре столь модного ныне ревизионизма и альтернативной истории попробуем и мы посмотреть по-новому на войну 1812 года и судьбы белорусского края.
Бонапарт-освободитель
Сегодня школа национальных романтиков оспаривает прежнюю оценку Отечественной войны 1812 года. Дескать, белорусы сами были оккупированы Российской империей. И в лучшем случае, речь шла о столкновении двух захватчиков – а не о какой ни защите Отечества. К тому же, Наполеон Бонапарт обещал вернуть независимость Польше и Великому княжеству Литовскому. Так что, возможно, белорусам стоило поддерживать именно французского императора. И уже тогда мы с помощью Наполеона Бонапарта и его гренадеров могли интегрироваться в Европу.
Собственно говоря, значительная часть белорусской шляхты так и поступила. При этом некоторые – еще задолго до того, как «Великая армия» в июне 1812 года форсировала Неман. Участники восстания Тадеуша Костюшки в эмиграции охотно примкнули к армии революционной Франции. Уже во время своего Итальянского похода Александр Суворов, недавний победитель польских повстанцев, столкнулся с чрезвычайным упорством легионов Яна Генриха Домбровского на поле боя. Лихая польско-литовская шляхта подарила Франции и Западной Европе новый вид кавалерии – уланов. Вооруженных пиками неукротимых всадников испанские инсургенты называли «адскими пикадорами». Однако, по иронии истории, вчерашние борцы за свободу под знаменами Наполеона жестоко подавляли национально-освободительное движение испанского народа.
Наполеон готовился к войне с Россией тщательно. В числе прочего, великий корсиканец прорабатывал и варианты поднять в царском государстве восстание крестьян, пообещав им освобождение от крепостного права. С этой целью «император всех французов» даже изучал историю пугачевского движения. Само собой, что им было обещано и восстановление польской и литовской государственности.
Наполеоновскую «Великую армию», включавшую войска Франции, Пруссии, Австрии, Саксонии, Баварии, Вестфалии, Италии, Испании, Польши – всего 16 европейских государств, и даже эскадрон северо-африканской конницы, вполне можно назвать аналогом НАТО того времени. Значительная часть местной шляхты встречала ее восторженно, и присоединялась к наполеоновским частям. С одной стороны, недавнюю элиту разделенной Речи Посполитой можно понять. С другой – все они принесли присягу русскому царю, желая прежде всего сохранить свои земли с крепостными крестьянами и сословные привилегии. В основном, белорусская и литовская шляхетская молодежь вступала в польский корпус Юзефа Понятовского. Всего в армии французского императора сражалось до 20-25 тысяч уроженцев ВКЛ. Первым в Вильно вошел уланский полк князя Радзивилла.
Впрочем, захватчиков встречали с энтузиазмом не только польско-католические круги. В Могилеве французском императору принес присягу православный епископ Варлаам. Витебские дворяне преподнесли Наполеону ключи от города. Что ж, привилегированные классы всегда имели особое понятие о «патриотизме».
1 июля 1812 года в захваченной Вильне Наполеон подписал декрет о провозглашении Конфедерация Великого княжества Литовского в пределах Минской, Гродненской, Виленской губерний и Белостокского округа. Была создана Временная комиссия правительства ВКЛ.
Наполеон вот-вот намеревался освободить белорусских крестьян от крепостной зависимости. Но с какого то момента все пошло не так. Массовой поддержки этот проект не получил. Никакой реальной «великолитовской» или белорусской государственности или хотя бы автономии создано так и не было. В отличие, например, от герцогства Варшавского на территории коронной Польши.
Более того, подавляющее большинство белорусов, как офицеров, так и солдат, храбро сражались против Наполеона. Существенное сопротивление захватчикам оказали белорусские крестьяне-партизаны. Даже еврейские торговцы в городах и местечках служили разведчиками для русской армии.
Белорусская крепость
Уже в смоленском сражении отличился командир 26-й пехотной дивизии Иван Паскевич, будущий владелец Гомеля и генерал-фельдмаршал. В боях на территории Беларуси под Клястицами, на реке Сивошине, при Чашниках, Витебске, Люцине участвовали братья Иван и Николай Сухозанет, уроженцы Витебской губернии. Николай Сухозанет впоследствии стал военным министром. Одним из первых героев войны 1812 года стал уроженец Витебской губернии генерал Яков Кульнев. В бою под Клястицами он получил смертельное ранение.
7 сентября 1812 года две армии сошлись в смертельной битве при Бородино. 26-я пехотная дивизия Паскевича обороняла ключевую позицию «Багратиновы флеши». Под ураганным артиллерийским огнем и в жестоких штыковых контратаках дивизия потеряла убитыми и раненными большую часть своего состава и была сменена другим соединением.
Славную, но, к сожалению, до сих пор мало освещенную страницу вписала в историю войны 1812 года Бобруйская крепость. Ее форты были возведены незадолго до этого как важный стратегический узел обороны на западном направлении. Французы осадили Бобруйскую крепость, но до конца войны так и не смогли ее взять. Любопытно, что в блокаде крепости принимали участие легионеры из корпуса Понятовского. Жалко, что сегодня остатки крепостных стены, которые не смогли разрушить пушки французских канониров, приходя в негодность из-за полной заброшенности и ненужности. А ведь эти казематы видели еще немало чего – здесь была военная тюрьма и дисциплинарный батальон, в котором в период революции 1905 года вспыхнуло восстание. В 1920 году польские легионеры все же дорвались до крепости и создали тут концлагерь, в котором погибло множество красноармейцев. В послевоенное время здесь дислоцировалась 5-я гвардейская танковая армия. Все это можно было бы прекрасно отразить в созданных в уцелевших крепостных сооружениях музее.
Белорусское Отечество
Но вернемся в год 1812-й. А что же белорусские крестьяне, которых намеревался освободить французский император? Вместо «свободы» иностранные захватчики подвергли их опустошительным грабежам и насилию. Наполеон собрал в свою пользу всю задолженность белорусских крестьян и мещан перед царским правительством. Да еще и обложил население сбором в более чем полмиллиона тонн зерна и 50 тысяч коров. Поборы оккупантов привели к голоду в белорусской деревне. Национальная гвардия и жандармерия наполеоновской «ВКЛ» помогала захватчикам изымать продовольствии и платить налоги захватчикам. В ответ крестьяне нередко брались за вилы.
Ни о каком освобождении крестьян о панщины речи больше не шло. И сели в Герцогстве Варшавском крестьяне получили от постреволюционной французской армии личную свободу, то «великолитовская» шляхта в Беларуси смогла убедить Наполеона в нецелесообразности отмены крепостного права. Дескать, народец тут темный, дай мужику волю – так он такого натворит… В результате в очередной раз ради своих сословных привилегий помещики лишили идею возрождения ВКЛ массовой поддержки.
Но допустим и такое – Наполеон все же победил. И на руинах сожженной Москвы продиктовал русскому царю условия мира, согласно которому тот терял белорусские губернии. А местная шляхта на деле бы утвердила ВКЛ. Сформировалась бы в его пределах белорусская нация?
Скорее всего – нет. Во-первых, это было бы явно марионеточное государство, как и все остальные образования, созданные по воле Наполеона и являвшиеся всего лишь частью Французской империи. Например, как Неаполитанское королевство во главе с лихим кавалерийским маршалом Мюратом. Во-вторых, ВКЛ-2 было бы зависимым не только от Парижа, но и от Варшавы. И еще более, чем историческое, реальное Великое княжество Литовское. Вне всякого сомнения, польская и полонизированная шляхта в ближайшее же время восстановила бы Речь Посполитую-2 и присоединила бы к ней белорусские земли. С учетом традиций жесткой централизации, заложенной Великой Французской революцией и проявившейся уже в Конституции Речи Посполитой от 3 мая 1792 года, с «литвинским» сепаратизмом было бы покончено окончательно. Да и так, с конца 17 века, когда в ВКЛ в качестве единственного государственного языка был введен польский, о каком белорусском характере ее государственности можно было говорить?
Полонизация белорусского крестьянства, которое едва ли не единственным в то время являлось носителем национального языка и культуры, пошло бы ускоренными темпами. В отличие от поляков, белорусы в 1812 году не располагали ни своей интеллигенцией, ни буржуазией, ни гражданским обществом. Парадоксальным образом, но в Российской империи белорусов воспринимали как «своих», мало отличавшихся от великорусов. И до восстания 1863 года не считали нужным затрачивать особых усилий на русификацию. Да, собственно говоря, и инструментов особых для этого не было – ведь общеобразовательные школы царские власти не желали строить ни для русских, ни для белорусских крестьян. Другое дело – Польша. В условиях ускоренной буржуазной модернизации полонизация носила бы тут концептуальный и интенсивный характер. Так что с большой долей вероятности можно предположить – в «бонапартисткой» ВКЛ белорусам место вряд ли бы нашлось. Именно такая судьба почти полной ассимиляции или изгнания постигла в Польше мазовшан, кашубов, словинцев и других поморских славян, а также белорусов Белостотчины и Подляшья и украинцев Холмщины и Червенщины.
Это еще раз говорит о том, что никакое иностранное вмешательство не может принести народу свободу. Реальным же результатом наполеоновского вторжения для Беларуси стали страшные разрушения, разграбление, голод и инфекционные эпидемии, унесшие множество жизней. К ним впоследствии добавилось казнокрадство чиновников и произвол помещиков, вновь надевших крепостное ярмо на шею своих крестьян, еще вчера боровшихся с наполеоновскими захватчиками. Любопытно также, что еще в 1811 году автор знаменитого полонеза Михаил Клеофас Огинский, по предложению занимавшего тогда либеральные позиции Александра I, разработал проект восстановления ВКЛ. Великое княжество Литовское от Огинского-Александра I предполагалось значительно крупнее, чем от Наполеона-Бонапарта – в составе Виленской, Гродненской, Минской, Могилевской, Витебской, Киевской, Подольской, Волынской губерний и Тернопольского округа. Но из-за сопротивления консерваторов и вторжения Наполеона возрождение ВКЛ в рамках Российской империи также не состоялось.
Но тогда, на полях сражений 1812 года, у белорусов и русских, украинцев и татар, давших отпор грозному и сильному, и технически и идейно, внешнему врагу, впервые зародилось ростки своего собственного, современного национального сознания. И осознание своей силы в общности и единстве. Так что не зря эта война называлась «Отечественной».
