Анатолий Матвиенко: Ливонская война и Люблинская уния

Не так много в мировой истории событий, определивших дальнейшие пути развития общества на столетия вперёд. О некоторых большинство наших соотечественников-современников знает лишь из курса средней школы, старательно забывая выученное после получения оценки. Далее история, изложенная в учебниках, как правило, упрощённо и схематично, но всё же с определённой систематичностью, возвращается в виде агитационно-политических штампов, в том числе о «вековечной борьбе белорусского народа с московскими оккупантами/интервентами». Вот об интервентах и поговорим.

460 лет исполнилось с начала Ливонской войны, а в следующем году предстоит «круглая» дата 450-летия подписания Люблинской унии. Хорошо известно, что неравноправное вхождение Великого княжества Литовского в состав Речи Посполитой с неизбежным ополячиванием и скорой утратой последних крох самостоятельности, включая запрет на русский язык, произошло именно вследствие этой войны, виленские князья надеялись на помощь польской армии против войск Русского царства, за эту помощь были готовы платить отторжением огромных территорий на западе и национальным суверенитетом. Ливонская война запустила цепь событий, аукающихся до сих пор, многие исторические факты активнейшим образом используются белорусской оппозицией и любыми русофобскими силами, включая комедиантов из БНР, нацистских прихлебателей времён гитлеровской оккупации Беларуси и трогательно-беспомощного белорусского истеблишмента первой половины 1990-х годов.

Итак, об оккупантах. И оккупированных ими территориях средневековой Беларуси. Да-да, не смейтесь, именно средневековой. В Сети можно без труда найти сочинения Ластовского и более современных авторов, без смущения присваивающий ярлык «белорусский» всему, происходившему на землях громадного по площади Великого княжества Литовского и даже ранее, не задумываясь, что в тех деяниях нет ни вины, ни заслуг белорусов по уважительной причине: белорусов и Беларуси тогда просто не было на свете. И если Павел Северинец пишет о расцвете Беларуси в XVI веке, ему впору садиться, например, за историю Канады в IX столетии, не переживая, что Канады тысячу лет назад не существовало, а Новый Свет даже не был открыт европейцами, коль его не остановило отсутствие Беларуси в 1500-е годы.  Действительно, войны индейцев с какими-то соседними племенами релевантны к истории Канады по территориальному признаку, но вряд ли кто-то назовёт коренных обитателей Северной Америки IX века канадцами; их потомки в современном населении этой страны составляют лишь какую-то часть, а языки, культура, религия, жизненный уклад полностью изменились. Но назвать кривичей или балтов несуществующими на тот момент белорусами – запросто. Я считаю: история ВКЛ – белорусская история, потому что события происходили на нашей земле. Но ВКЛ – добелорусское, а не белорусское государство, как и литвины – добелорусский, а не белорусский народ, одни из предков современных белорусов, далеко не единственный. Точно также эллины – одни из предков греков, а римляне – одни из предков итальянцев.

Вернёмся из Канады и юга Европы в Восточную Европу Средневековья и Возрождения. Обидам, нанесённым проклятыми московскими оккупантами добелорусскому населению, несть числа. Но перечисление этих обид до сих пор обиженными на русичей историками начинается со сравнительно позднего периода, когда московиты оттяпали Смоленск. А что происходило раньше, пока русские княжества были разобщены из-за усобиц и страдали экономически из-за подати татарам, причём татары далеко не всегда спешили на помощь тем, кого «крышевали»?

Почитайте биографии самых известных князей ВКЛ.

Гедимин. Не удовлетворился «добровольно-принудительным» присоединением княжеств на территории современной Беларуси и организовал интервенцию в киевские земли. Разбив на реке Ирпень войско киевского князя Станислава и его союзников, Витовт захватил следующие города: Киев, Переяславль, Путивль, Вышгород, Канев и Белгород-Киевский. Литовцами были оккупированы и впоследствии аннексированы обширные земли, ныне входящие в состав Северной Украины.

Ольгерд, сын Гедимина, по татарскому образцу «крышевал» смоленских князей Ивана и его сына Святослава, а когда смоляне не оказывали должного уважения литовцам, проводил показательные акции устрашения в традициях XIV века – огнём и мечом. Тот же Ольгерд совершил опустошительный рейд в брянские земли и силой присоединил часть из них к ВКЛ. Наконец, в 1362 году он одержал блистательную победу над татарским войском и овладел центральным куском территории, принадлежащей в наши дни Украине, в состав ВКЛ вошло даже Черноморское побережье в районе будущей Одессы.

Трижды Ольгерд вторгался в Московское княжество, в то время слабое, только начавшее борьбу за первенство на землях Восточной Руси, осаждал Москву, сжигал посады. Ни о какой угрозе со стороны московитов Литве тогда и речи не шло, просто более сильный в лучших традициях средневековой дикости грабил уступавшего ему в военной мощи, и только мужество москвичей, отстоявших город во время двух литовских осад с несколькими штурмами, не позволило аннексировать и это княжество.

Несколько выделяется из древней русофобской шеренги литовских князей фигура Кейстута, ответственного за западный вектор военной политики ВКЛ в период их совместного с братом Ольгердом правления. Кейстут защитил государство от нападок рыцарских орденов, а в период затишья на рыцарском фронте беззастенчиво грабил польскую Мазовию, как его братик в примерно то же время – смоленские, московские и брянские земли.

Ягайло, основатель польской династии Ягеллонов, прославился альянсом с антимосковскими татарскими силами и чрезвычайно хитрым маневром в период Куликовской битвы 1380 года, как-то слишком уж удачно опоздав на встречу со своим номинальным союзником Мамаем. Литовцы выждали, когда обе стороны кардинально ослабнут, обескровят друг друга, и кинулись в атаку на остатки войск князя Дмитрия, вырезая всех, попавших под меч, и не щадя раненых. Московское войско практически прекратило свое существование, не восстановилось даже к 1382 году, когда Тохтамыш без особого труда взял Москву.

Скригайло военными подвигами известен менее. Пожалуй, на слуху лишь подавление его войсками попытки смоленского князя Святослава освободить от оккупационных литовских властей Смоленщину и Мстиславщину. Впрочем, на фоне прогремевшей в ВКЛ гражданской войны, в хоте которой литовцы с тем же упоением вырезали соплеменников, как и русских, смоленский бунт кажется второстепенной страницей.

Наконец – Витовт, самый известный из литовских великих князей, один из авторов победы в Грюнвальдской битве. А что же на востоке, защитил ВКЛ от вторжения ненавистных московитских агрессоров? Отнюдь. В его активе интервенция в Рязанское княжество в 1397 году и карательная экспедиция к смолянам в 1404 году. При Витовте княжество достигло пика могущества и максимального размера контролируемой территории, фактически став сверхдержавой Восточной Европы. Витовт активно вмешивался в политику русских княжеств, московское покорил смесью дипломатии и военного шантажа. Его дочь вышла замуж за московского князя, положив начало литовскому протекторату над Москвой, даже татары ничего не могли поделать… Витовт должен был короноваться с превращением Великого княжества Литовского в королевство, но этому помешали поляки, а слишком уж успешный лидер державы вовремя скончался.

Власть захватил Свидригайло, один из самых «промосковских» литовских князей. Впрочем, его необычайная привязанность к восточным братьям не помешала дружине Свидригайло разорить в 1409 году город Серпухов. С именем этого князя связана самая затяжная и кровавая польско-литовская война. Влияние ВКЛ на Московию радикально ослабло. В 1435 году войска Свидригайло потерпели сокрушительное поражение от польско-литовской армии Сигизмунда Кейстутовича, антимосковская партия ВКЛ победила окончательно.

Конец XV века ознаменовался объединением русских княжеств под дланью «собирателя земель» Ивана III, Московия укреплялась, Литва слабела от междоусобиц.

Следующий великий князь Казимир отметился попыткой вернуть московитов к покорности времён Витовта. Союз литовцев с ордынским ханом Ахматом, также возмущённым независимостью москвичей, дал неожиданный результат. Хан в 1480 году двинул свою армию к центру новой русской цивилизации, что привело к знаменитому Стоянию на Угре и признанию независимости Руси от Золотой Орды. Попытка литовцев поставить московитов на колени руками татар провалилась…

Можно набрать ещё множество примеров, подтверждающих тезис современных оппозиционных белорусских историков, что литовско-московская вражда уходит корнями в глубину веков, правда, они её считают белорусско-московской враждой. Но почему-то в XIV и в XV веке интервентами, агрессорами, оккупантами, подстрекателями к войне и прочими гадкими людишками выступали исключительно литвины, московиты лишь оборонялись  как могли… А позже, накачав мускулы, перестали ограничиваться защитой своих земель и принялись лупить интервентов по сопатке. Кому-то обидно, да?

Если кто-то не согласен, приведите мне хоть один пример из того времени, когда армия московских агрессоров подошла к Вильно. Нету примеров? Нет, ни единого. Так что в историческом блокбастере «Москва vs Литва» именно литовцам была отведена роль «плохих парней», а московитам – хороших парней, назначенных самим провидением однажды поквитаться за вековые унижения и реки крови.

С таким историческим багажом обе стороны подошли к Ливонской войне. Подчеркну, что Литва для московской Руси была стократ горшим врагом, чем те же ордынские татары, которые не аннексировали территории, не покушались на суверенитет, не навязывали другую религию, ограничиваясь взиманием дани и показательными акциями устрашения. Литовцы выступали с претензией на полную гегемонию, включая насильственное присоединение захваченных территорий к собственной державе, что им довольно-таки долго удавалось, но до определённого предела. Москва оказалась слишком твёрдым орешком, камнем преткновения.

Вернёмся к теме, обозначенной в заголовке – к Ливонской войне. Со стороны Ивана Грозного, имевшего, впрочем, достаточные основания предъявить претензии ливонцам, основной мотивацией служило стремление к укреплению собственного государства, в первую очередь – в экономическом отношении, принудив побеждённых выплатить дань по старым обязательствам. Московская армия не была готова к затяжной войне на северо-западе, основной противник находился на юге. И если бы не литовское вмешательство, война бы не приняла затяжной характер, ограничившись русской акцией устрашения.

Важно, что открытие военных действий против Ливонской конфедерации никак невозможно истолковать актом агрессии в отношении ВКЛ, Литва не брала на себя никаких обязательств в пользу конфедератов. Нога русского стрельца не ступила на землю княжества. Однако дальнейшее укрепление Руси литовские князья воспринимали как угрозу.

В то время Великое княжество Литовское и Королевство Польское объединяла личная уния: польским королём и великим князем Литвы был Сигизмунд II. Ему и его окружению принадлежит роковое решение о слиянии двух государств в единую федерацию.

До Ливонской войны отношения будущих партнёров складывались преимущественно как союзнические, омрачённые, правда, несколькими военными конфликтами и территориальными спорами. Объединяющих факторов было гораздо больше.

В Польше сложилась уникальная феодальная демократия, в то время как расцвет европейских государств проходил через этап абсолютизма с вызреванием внутри централизованного общества предпосылок для последующей либерализации. Литва развивалась в форме довольно типичного феодального образования с обычными отношениями между вассалами и сюзеренами. Необычным являлось только достаточно многочисленное привилегированное сословие шляхты. Польские деятели, в том числе Станислав Ореховский, указывали на пропасть между польским и литовским укладом, считая ВКЛ цитаделью несвободы. Тем не менее, переговоры о возможном сближении двух государств вплоть до совместного ведения боевых действий против общего врага и даже полного слияния интенсивно шли с 1550-х годов.

Ливонская война катализировала процессы. Русская армия проложила себе путь до Риги, не встретив достойного сопротивления. Ослабевшая Ливонская конфедерация представлялась слишком лакомым куском, чтобы отдавать её земли Москве… И литовская шляхта приняла роковое решение: взять Ливонию под свой протекторат, оказав военную помощь.

В 1562 году литовцы, нарушив предшествующее мирное соглашение, начали боевые действия и вторглись на Смоленщину. Русское царство оказалось в противостоянии не только с Ливонией, но также со Швецией и Литвой. Иван Грозный принял стратегически верное решение, попытавшись сразу вывести из игры более слабого соперника – ВКЛ.

В феврале 1653 года русские войска взяли Полоцк, открыв дорогу к литовской столице. Далее события разворачивались с переменным успехом для русских, вынужденных одновременно воевать на юге с турецкими и крымскотатарскими войсками, война приняла затяжной характер.

Тем не менее, даже обескровленная борьбой на нескольких фронтах, Московия несла Литве реальную угрозу расплаты за столетия разбойничьих налётов на русские земли. В случае, если бы стрельцы ворвались в Вильно, месть бы не ограничилась воздаянием за необдуманный шаг по поддержке Ливонии, шляхте припомнили бы всё… Если учесть, какими методами действовал Иван Грозный, то можно было бы предположить самые радикальные меры, вплоть до физического уничтожения всех семей шляхты до последнего младенца, чтобы вековечную угрозу с Запада свести к нулю. По суровым понятиям XVI века русский царь имел на такие шаги полное право!

С продолжением Ливонской войны призывы к слиянию с Польшей, звучавшие от литовской стороны, приобрели панический оттенок. Даже столь значительные победы, как в битве при Чашниках, не могли внушить иллюзию, что Литве удастся выстоять в одиночку. Князья ВКЛ за три столетия своей последовательной агрессивной политикой взрастили на востоке непримиримого, бескомпромиссного, лютого, а теперь ещё и сильного врага, на которого сами же напали в 1653 году.

Люблинская уния обошлась Литве невероятно дорого. Вновь образованная федерация даже в названии «потеряла» всякую память о ВКЛ, именуясь «Речью Посполитой», то есть Польской Республикой. Литва растворилась в этом государстве, где реальная власть принадлежала полякам, столица находилась в Польше, господствовали польские законы, культура, обычаи, язык.

Люблинская уния обернулась трагедией для Литвы, Польши и Руси. Территориально распухшая Польша, до этого отгороженная от Русского царства милитаристской Литвой, стала пограничным соседом русских, унаследовав от ВКЛ все неоплаченные счета от интервенций в русские земли. Полоса московско-литовских войн сменилась полосой русско-польских, их конечный результат был предопределён.

Плохо от Люблинской унии пришлось и русским. Москва, столкнувшись с усиленным противодействием, потеряла все добытое в Ливонской войне, Русское царство постепенно скатилось к Смуте.

А Литва попросту самоликвидировалась как нечто более никому не нужное, пока общественные и культурные деятели с северо-запада бывшего княжества не вздумали воспользоваться старым брендом для обоснования идеи государственного суверенитета.

В 1991 году Верховный Совет БССР, избранный ещё при коммунистах и из коммунистов, под влиянием националистического угара умудрился в качестве символов государства утвердить герб литовских самоликвидаторов «Пагоня» и бело-красно-белый флаг политических клоунов из БНР; худший выбор даже трудно вообразить. Как только спросили мнение народа на референдуме, люди с подавляющим перевесом отвергли эту символику.

Казалось бы, глупости позади. Оппозиционная русофобская прослойка малочисленна, непопулярна и ни на что особо не влияет. Взаимные счёты многовековой давности – в какой битве «наши» предки или «их» предки одержали победу – также не имеют значения в принятии решений на государственном и международном уровне.

Но ползучий, исподволь вылезающий из каких-то щелей русофобский маразм всё же мелькает то тут, то там. Я давно не обращаю внимания на выходки националистов, скорее сочувствуя им, чем осуждая. Но вот недавно увидел надпись «Витовт» на белорусском электробусе, продукте государственного предприятия. Конечно, князь Витовт был крупной фигурой в белорусской истории (пусть и не в белорусском государстве). При нём Великое княжество Литовское достигло колоссального могущества, практически подчинило Москву, совершало неоднократные походы на русские земли, литовские воины успешно и с удовольствием вырезали русичей. Значит, нам плевать, что на морде электробуса выведено имя заклятого врага нашего главного союзника? Давайте представим на секунду реакцию французов, да и собственную, если на новом автобусе с трёхконечной мерседесовской звездой немцы напишут имя Гитлера, всё же при нём ныне несуществующий Третий Рейх достиг огромных успехов… Не слишком надолго.