Восстание Северина Наливайко: попытка Константина-Василия Острожского ограничить польское влияние на русские воеводства Короны или сепаратистский мятеж его внучатого племянника? ― Александр Усовский

 

Часть IV


Дело в том, что 28 июля 1595 года король Сигизмунд отклонил просьбу князя Острожского о созыве церковного собора, предложив православным повиноваться своим епископам. В привилеях от 30 июля и 2 августа 1595 года Сигизмунд III обещал содействовать укреплению власти униатских епископов над паствой – но на сторону православных братств и приходов встал патриарший экзарх Никифор. 17 августа 1595 года он обратился с посланием к епископам и православным Киевской митрополии. Епископов он призывал покаяться — если же этого не произойдёт, то Никифор предлагал православным не признавать архиереев-униатов своими пастырями и прислать к нему кандидатов для утверждения на епископские кафедры. Епископы-перебежчики оказались в тяжелой ситуации – формально будучи частью Константинопольской патриархии, они оказывались в ситуации утраты легитимности. Чаша весов начала клонится в пользу Его Милости князя Острожского и его группировки – но епископы-перебежчики прибегли к крайним мерам.


В ноябре 1595 года Кирилл Терлецкий и Ипатий Поцей отправились в Рим. Папская курия полностью воспользовалась ситуацией -  акт «подчинения» Киевской митрополии Риму состоялся 23 декабря 1595 года, когда западнорусские епископы, поцеловав туфлю понтифика, принесли присягу повиновения Римскому престолу «по форме, предписанной для греков, возвращающихся к единству Римской Церкви», заявив от имени западнорусского духовенства и паствы о полном принятии католицизма как догматического и церковного учения, включая определения Тридентского собора. Ни о каком сохранении каких-либо особенностей православного вероучения не было и речи – но зато это обеспечило поддержку польского короля Сигизмунда III, который предписал местным органам власти подавлять выступления противников унии.


Епископы-перебежчики, таким образом, вышли из переговорного процесса и попросту «сдали» свои епархии под власть Ватикана – что переводило ранее исключительно теологическую, идейную дискуссию о путях развития западнорусского православия в область публичного и жёсткого противостояния между сторонниками и противниками унии. Князь Острожский понял, что никакие разговоры и увещевания более не имеют смысла – и призвал из Венгрии своего внучатого племянника с двумя тысячами его головорезов, чтобы объяснить епископам-перебежчикам и их пастве всю пагубу такого их предательства. Наливайко со своим полком вернулся на Русь - и в течение двух месяцев провёл карательную экспедицию по имениям и городам сторонников унии, точнее, безусловного подчинения православных приходов Польши власти Рима.


Но затем происходит странное – вместо того, чтобы продолжать громить маёнтки епископов-перебежчиков и их сторонников среди шляхты на территории Польши (Волынь была её частью) – Наливайко вместе со своими приспешниками (число коих к ноябрю достигло двух с половиной тысяч человек, организованных в пять полков) переходит границу Литвы (напомню, что Речь Посполитая была конфедерацией двух государств, Великого княжества Литовского и короны Польской) и, сначала пройдя огнем и мечом приприпятские земли (Петриков, Слуцк, Жабер, Копыль), затем, 30 ноября 1595 года, занимает Могилёв, где и стационирует две недели – без очевидной цели.


Осмелюсь предположить, что могилёвское «сидение» войска Наливайки все же преследовало цель, и довольно важную – вождь восстания (точнее, его фундатор, Его Милость князь Острожский) предполагал вступить в переговоры с нобилитетом Литвы и добиться от него поддержки в некоем предприятии, суть которого можно лишь предполагать. Косвенно это подтверждает тот факт, что в начале декабря в Быхов – местечко в одном дневном переходе от Могилева – прибывает канцлер ВКЛ Лев Сапега, каштелян Виленский Иероним Ходкевич и новоизбранный архиепископ витебский и полоцкий Григорий, сменивший безусловного противника унии Нафанаила Селицкого, преставившегося 22 ноября 1595 года. Что делать трем первым лицам Княжества в заштатном Быхове? Точно – не подготовкой к штурму Могилёва: сбором посполитого рушения и мобилизацией войск ведал, как известно, великий гетман литовский Кшиштоф Радзивилл – который и подошёл к Могилеву с наспех собранными полутора тысячами бойцов (хотя Баркулабовская летопись твердит о восемнадцати тысячах пеших и конных – но реальная цифра все же на порядок меньше) к 14 декабря. Где было литовское войско эти две недели (как известно, впервые отряды Наливайко и литовские хоругви едва не схлестнулись под Слуцком 22-23 ноября)¸ что делало и почему на дорогу от Слуцка до Могилева ему потребовалось 14 дней – история умалчивает, точнее, хроники утверждают, что это время было потрачено на сбор посполитого рушения. Предполагаю, что эта пауза потребовалась руководству ВКЛ для переговоров с Наливайко – и отнюдь не об оставлении последним Литвы…


Исходя из того, что 15 декабря войска Кшиштофа Радзивилла начали движение к стенам Могилёва – очевидно, что переговоры эти ничем позитивным не завершились, и руководство ВКЛ решило ясно и недвусмысленно показать казакам, что более оно их в пределах Литвы терпеть не намерено. На Буйницком поле состоялась вялая перестрелка между литовским войском и полками Наливайко – после чего бунтовщики в образцовом порядке двинулись на юг, к польской границе. Особо ретивые командиры хоругвей попытались атаковать идущие рысью полки казаков – но тут же получили отпор, а хорунжий Униговский, возглавивший атаку – был убит. Другой хорунжий, Буйвид, был умнее, и просто сопроводил своей хоругвью казачьи полки до Рогачёва, Петрикова и Речицы, в оправдание своего бездействия посылая донесения Радзивиллу о том, что мятежники уходят в образцовом порядке.

Итак, Речица. Ключевой момент восстания Наливайко.


До 21 января 1596 года это восстание было обычным в те годы рокошем, каковым время от времени грешило ¾ шляхетства Короны, и за который обыкновенно оно не несло никакой ответственности. После этой даты рокош Наливайко стал ГОСУДАРСТВЕННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, сепаратистским мятежом, который надлежало подавить любыми возможными способами в самое кратчайшее время, невзирая ни на какие издержки, любой ценой.


Что же произошло в Речице?


Наливайко пишет письмо королю Сигизмунду III. Он и раньше грешил эпистолярными упражнениями на высочайший адрес (например, по поводу своего участия во взятии Эстергома, когда он писал: «Не имея дома дела, а праздно жить не привыкши, мы, по письму к нам христианского цесаря, пустились в цесарскую землю, где не за деньги, а по собственной охоте рыцарской прослужили немало времени; но, узнав, что седмиградский воевода заводит свои козни против коронного гетмана, не захотели оставаться больше в той земле и не посмотрели ни на какие подарки», или пытался оправдаться за бесчинства его войска в Луцке – дескать, город им был разорён, из-за того что польские шляхтичи  «били и мучили хлопят, паробков и нескольких товарищей наших или на приставах, или на пути к своим родителям»), но это было письмо было особенным. Наливайко просто и без ненужных реверансов потребовал у Сигизмунда выделить часть территории Польши, лежащей «между Бугом и Днестром, на татарском и турецком шляхах, между Тягинею и Очаковом, на пространстве 20 миль от Брацлава, где от Сотворения мира никто не обитал», под казацкую автономию – где никаких польских законов никто бы не соблюдал, никаким польским властям бы не подчинялся и никакой польской юрисдикции над собой бы не признавал. Это было бы практически независимое казачье государство, в котором правил бы гетман (на роль которого Наливайко, естественно, предназначала себя) а в Сечи он предлагал «держать лишь помощника гетмана. После всего этого Наливайко обещал королю держать в полной покорности всех стационных казаков; новых лиц, приходящих к ним, или вовсе не принимать, или же возвращать назад, обрезав им предварительно носы и уши; всем баннитам безусловно отказывать в приеме в казацкое войско; не требовать стаций с Украины, а посылать за покупкой муки и боевых снарядов только в города Белоруссии. Для начала всего этого Наливайко просил от короля 2000 человек людей и, кроме того, сукон и денег в такой мере, как платится татарам или королевским жолнерам». По предположениям некоторых историков, тест речицких универсалов составлял либо старший брат Северина, Демьян Наливайко, либо находящийся при казачьем войске католический епископ Киева Иосиф Верещинский – которому, скорее всего, и принадлежит идея Русского княжества, завуалированно обрисованная в письме Наливайко королю.


Это был манифест об отделении. Такие вещи ни в каких государствах, даже таких сомнительных, как Польша, не прощаются. И Сигизмунд III принимает решение силой покончить с Наливайкой и его армией – не стесняясь более ничем, тем более, что мятежники, помимо всего прочего, являлись силовой составляющей антиуниатской оппозиции, возглавляемой Его Милостью князем Острожским. Выбить из рук хитроумного владетеля Волыни этот инструмент – было не менее важным, чем на корню пресечь поползновения Наливайки к автономии, от которой к провозглашению независимого княжества Русского – меньше, чем один шаг…


После Речицы отряды Наливайко отправляются зимовать на Волынь, в местечко Степан, по случайному стечению обстоятельств - имение князя Острожского, откуда весь февраль совершают набеги на маёнтки епископа Кирилла Терлецкого, одного из «отцов» унии, князя Семашко и некоторых других вероотступников, в том числе и на Жаберский замок князей Вишневецких – впрочем, без особого успеха. К началу марта к войску Наливайко присоединяется атаман Шаула со своими казаками – очевидно, что лидеры восстания предполагают после «установления шляха» (то есть когда подсохнут дороги) соединенными силами (каковых к этому времени насчитывается более двух тысяч сабель) предпринять какие-то решительные действия. Неизвестно, впрочем, какие именно – потому что после речицких универсалов Наливайко король Сигизмунд III решил задавить мятеж – во избежание его разрастания на территориях, доселе мирных;он отправил приказание своим гетманам «рушить против них войско и поступать с ними как с государственными неприятелями». Вместе с этим приказанием король послал, в конце января 1596 года, свой универсал волынской шляхте с извещением об отправлении против казаков коронного войска и с приглашением соединиться с этим войском против общих врагов.

4010 просмотров
Публикации в рубрике «Статьи, мнения» являются видом материала, который отражает исключительно точку зрения автора. Точка зрения редакции «Политринга» может не совпадать с точкой зрения автора. Редакция «Политринга» не несет ответственности за достоверность и толкование приведенной информации и выполняет исключительно роль носителя.
 

Опрос

Одобряете ли вы спецоперацию России на Украине?

 
 

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

ТОП-10 ПУБЛИКАЦИЙ

Курсы валют НБРБ

10 Бразильских реалов 6,4738
10 Датских крон 4,7252
1 Кувейтский динар 10,5182
10 Дирхамов ОАЭ 8,8049
1 Доллар США 3,2333

О сайте

«Политринг» - дискуссионная площадка, целью которой является налаживание диалога между различными политическими, общественными, социальными группами Республики Беларусь. Мы не приемлем экстремизма, радикализма, нарушения законов нашего государства. Но мы чётко уверены: лишь с помощью диалога Беларусь может стать современным демократическим государством.
Связь с редакцией, реклама - [email protected] / +375 (4453) 15-3-52

ЧПУ «Согласие-медиа» УНН 193000461