Анатолий Матвиенко: Об «умирающем» белорусском языке


Языковая тема в Беларуси предельно политизирована из-за отсутствия существенных идентификационных отличий белорусов от русской нации. У нас схожая внешность, близкие бытовые привычки и менталитет, преобладает православие, сочетаемое с невысоким уровнем религиозности сознания, общее культурно-историческое прошлое. Если ещё и язык одинаковый, выходит – мы вообще одна нация? А если и правда она одна, то зачем единому народу два государства? Тогда остаётся только объединиться, причём не в союз Беларуси и России, а просто войти в Российскую Федерацию областями без права выхода назад…


На самом деле всё не так или не совсем так.


Многие социальные процессы управляемы, поддаются воздействию. Если бы в БССР проводилась политика насильственной русификации, как в том убеждают нас националистические СМИ, то грани между русскими и белорусами стёрлись бы задолго до распада СССР, и волевым порядком Советскую Белоруссию понизили бы в статусе до автономии РСФСР, тогда после 1991 года вряд ли был возможет суверенитет, современные школьники, как и наше поколение в детстве, слышали бы: «Столица нашей Родины – Москва», а белорусская мова изучалась факультативно, по письменному заявлению родителей учащихся, как это происходит в автономиях РФ. Поглощение малых народов большими – естественный процесс, практически все крупные этносы представляют собой объединение малых, присоединённых за столетия существования.


Но у советских лидеров имелись резоны поддерживать видимость суверенитета БССР в рамках Союза ССР и развивать национальную культуру (хотя бы поддерживать видимость). Во-первых, БССР выступила одним из учредителей ООН, считалась одним из членов ООН наряду с Украинской ССР, голоса в Генеральной ассамблее ценились. Во-вторых, коммунистическая идеология предполагала доминирование социалистической культуры над капиталистической, а выполнение данной задачи, вполне в духе «догнать и перегнать Америку», предполагалось через развитие национальных культур, белорусская вовсе не была исключением.


«Из местных писателей и поэтов административными мерами создали белорусскую литературу, осыпая незаслуженными наградами и почестями авторов более чем посредственных произведений лишь за то, что они были написаны по-белорусски», — это утверждение подписано Артуром Григорьевым, и с ним я не соглашусь. В самой России и в других регионах у государственной литературной кормушки питалось огромное количество серостей, умеющих только рекордные плавки описывать да «битву за урожай», поэтому стоило говорить о всесоюзной проблеме. Наоборот, на фоне посредственных бумагомарателей (а как же без них) Беларусь дала несколько очень крепких литераторов, популярных и тогда, и сейчас.


Так что кое-что отличное от россиян у белорусов к середине 1980-х годов, когда Советский Союз треснул по швам, всё-таки было.

Во-первых, некий особый имидж народа-партизана, в огромной степени созданный благодаря партийной верхушке республики с партизанским прошлым.


Во-вторых, объективно качественные образцы поэтической литературы на белорусском языке. Я не буду противопоставлять прозаическое произведение «На росстанях» Якуба Коласа стихам, но, по-моему, именно поэтические строки способны в большей степени что-то затронуть глубоко в душе, на эмоциональном уровне.


В-третьих, наиважнейшим фактором для роста национального самосознания послужило творчество Владимира Мулявина (по происхождению – русского!) и всего ансамбля «Песняры». Никто и никогда до них не заставлял слушать такую огромную аудиторию стихотворные строки на белорусском, аплодировать, выстаивать огромные очереди за билетами…


Есть и четвёртое, и пятое, и шестое. Белорусский спорт, например. Крайне редко клубным командам СССР по футболу удавалось выиграть европейский кубок, минское «Динамо» принесло в копилку национальной гордости белорусов, наверно, больше, чем огромное количество централизованно организованных официозных мероприятий.


В общем, к 1991 году мы чувствовали себя такими же как русские, но немного другими. Всплеск бело-красно-белого национализма в конце 1980-х годов воспринимался не как обращение к «традициям» коллаборационизма с пресмыкательством перед нацистами, а что-то свежее, противостоящее худшему, идущему из Москвы – пережиткам командно-административной системы, далеко не все понимали, куда заведёт бело-красно-белая дурь. Бурлила эпоха протеста, нонконформизма, без понимания последствий.


И вот Советский Союз пал, вместо мягкого развода с аккуратной передачей полномочий из центра республикам мы получили ГКЧП, побудивший быстрее избавиться от коммунистического наследия, в тот период слишком уж ассоциировавшегося с танками на улицах, о хорошем забывалось. Беларусь стала суверенной и поначалу напоминала лихого гонщика на дороге, только вчера получившего водительские права.


Вопрос языка был поставлен на ребро не только в Беларуси. Абсолютно все бывшие республики СССР отметились мерами по замещению русского языка национальными. С одной стороны, это вроде бы логично. Раз отдельное государство и отдельная нация, должен быть свой национальный язык. Тем более, отрезая себя от СССР, отрезали в первую очередь от России. Ну а если сохранить русский язык, объявленный «расейским-оккупационным», то обрезание вроде бы и не произошло до конца, возможен обратный ход…


Но в Беларуси ситуация здорово отличалась и отличается от соседей. Поэтому политика искусственного насаждения мовы дала противоположный результат. Я хорошо помню 1995 год и первую разведку, куда отдать сына в школу. К власти уже пришёл Александр Лукашенко, но ещё не успели реформировать систему образования после дебилизма начала 90-х годов. В микрорайоне «Запад» города Минска в ближайшей к дому средней школе выделили тогда восемь первых классов. Поровну, как всё ещё требовали сверху. В четыре белорусскоязычных класса с трудом набрали по семь человек, и то, родители отдавали в них детей, потому что русскоязычные били переполнены – не менее сорока трёх в классе! По трое на парту! Причём раньше в белорусские классы шли охотнее. Всего несколько лет насильственной белорусизации сделали своё дело. Результат очевиден и негативен.


Мой сын поступил в среднее учебное заведение, где во всех классах преподавание велось на русском, но это уже другая история.

Две последних переписи населения показали устойчивое снижение числа говорящих в быту на белорусском. Эксперты ЮНЕСКО относят белорусский язык к умирающим.


Вместе с тем, более четверти века суверенитета наложили отпечаток на народ Беларуси. Если в 1991 году у нас абсолютное большинство голосов на референдуме было подано за сохранение СССР, т.е. за продолжение нахождения в едином государстве с Россией, то, проведи такой референдум сегодня, результат был бы иным. Больше того, само объявление подобного референдума противоречило бы современному белорусскому законодательству, защищающему независимость государства.


Итак, важнейшим элементом самоидентификации, принадлежности к белорусскому народу является наличие белорусского гражданства. Если в большинстве случаев рост народного самосознания служил основой борьбы за суверенное государство, у нас в значительной степени наоборот – факт наличия государства существенно влияет на образ нации, на ощущение причастности к ней.


Белорусы всё более чувствуют себя отличными от россиян (русских и представителей других народов). В России на уровне государственной пропаганды и в сознании граждан муссируется преемственность от великих держав прошлого – Российской империи и СССР («Россия священная наша держава…»). Образ русского – это образ богатыря, доброго, но в любой момент готового махнуть булавой, чтоб знали, уважали и боялись. Иногда нетрезвого, всегда лихого, с широкой душой.


Белорусы скромнее, интровертнее. У нас менталитет небольшого народа, выживающего среди сильных мира сего. Для белоруса важнее быть скромным тружеником, потом и кровью добывающим счастье, нежели бойцом. Уровень конфликтности ниже, чем у русских или украинцев.


Есть масса других отличий, каждое само по себе – не кардинальное, общности, о чём я говорил в самом начале, больше. Но, на мой взгляд, жители Беларуси 2018 года сильнее отличаются от россиян, чем поляки от чехов, на наших западных соседей повлияла унификация по стандартам ЕС.


Вот только у нас с россиянами один язык – русский, какая-то часть белорусов дома использует белорусский, сравнимый процент россиян – языки нацменьшинств.


Логика развития нации в отдельном суверенном государстве требует внимания к собственному уникальному языку. В нашем случае – к белорусскому, и это правильно, но слишком много препятствий.


На мой взгляд, главное из них – изобилие официозной фальши. Примеры встречаются на каждом шагу.


В первую очередь, она выражается в замене реальных дел лозунгами –  бигбордами на улицах, социальной рекламой на ТВ. Громкое и затратное официальное мероприятие «500 лет белорусского книгопечатания» до сих пор вызывает изумление. Если вдуматься: за межами ВКЛ напечатана «Библия руска», хотя первая книга на языке славян Западной Руси («Осьмогласник») была выпущена в Кракове на 26 лет раньше, и где здесь Беларусь, в начале 16 века ещё просто не существовавшая? С типографского дебюта Скорины на территории ВКЛ (в Вильно-Вильнюсе) не прошло 500 лет, уж не говоря о том, что в пределы наших современных границ книгопечатание добралось только к середине 16 века… Так что мы праздновали целый год?!


Я постоянно слышу заклинания: «живая мова», «родная мова», «матчына мова», а с каждым годом количество использующих её в быту всё меньше, белорусскоязычные школы закрываются из-за нежелания родителей отдавать детей в классы с белорусским языком. Редко в чём соглашаюсь с нашими оппозиционерами, но их оценки плачевного состояния дел с белорусским языком зачастую звучат объективнее, потому что они обвиняют в нежелании белорусов говорить по-белорусски исключительно Александра Лукашенко и его окружение, будто сами живут на Луне и ни на что не влияют. «Мова – апошні рубеж і тое, чаго не адбярэ ніхто», — утверждают позиционирующие себя как белорусские патриоты, но сами практически ничего заметного не делают, чтобы на том рубеже хотя бы закрепиться.


Положенные Владимиром Мулявиным на музыку стихотворные строки «Мой родны кут, як ты мне мілы!..» знал каждый в БССР, даже самый равнодушный к белорусской поэзии. А сейчас? Назовите мне хоть одно современное стихотворение по-белорусски, способное конкурировать! Ау! А в ответ – тишина… Когда выступает Анатолий Аврутин, вижу, как в зале двигаются губы слушателей, повторяющих за поэтом «Спешите медленнее жить…». Но Аврутин – русскоязычный белорусский поэт. Я назову навскидку десяток постперестроечных прозаических произведений, получивших признание и в Беларуси, и за рубежом, переведённых, суммарный тираж исчисляется десятками и сотнями тысяч экземпляров, кроме того, многими сотнями тысяч – обращения к текстам в интернете, все они – белорусские русскоязычные. А на мове или пусть первоначально на мове, а потом с переводом на другие языки? Ничего похожего. Субъективно мне вполне пришлись по душе белорусскоязычные стихи Анатолия Зекова, Михаила Позднякова, Наума Гальперовича, Юлии Алейченко, но признания как у Богдановича, титанов времён БССР или у того же Аврутина, если брать современность, им достичь не удалось.


Пока народ не получит уникальный контент на белорусском языке – литературный, песенный, воплощённый в игровом кино, о стимулах к овладению мовой говорить сложно.


Я предлагаю, в числе прочего, метод Василя Быкова. Он, 100%-но русскоязычный писатель, вынужден был ради публикаций в Беларуси переводить рукописи своих произведений на мову, прибегал к помощи других, так как сам не освоил белорусский на достаточном литературном уровне до самой смерти. Впоследствии оригинальные русские тексты Быкова печатались как перевод с белорусского – в БССР языковой официозной фальши было не меньше, чем сейчас. Есть несколько авторов, чья фамилия на обложке является гарантией успеха, так почему их не издавать сначала в белорусском переводе?


Почему бы не учредить литературную премию, по размеру конкурентную Гедройцевской (10 тыс. евро), но присуждаемой не кулуарно, как Национальная или та же им. Гедройца, а с народным обсуждением и с учётом реальной популярности, измеренной количеством проданных и прочитанных книг? В том числе с номинацией за белорусскоязычное произведение.


Ущерб употреблению мовы приносит и продолжающаяся дискриминация наиболее употребимого языка белорусского народа – русского, потому что каждый такой факт, как это было и в начале 1990-х годов, работает против мовы.


На высшем уровне всё в порядке. «Хочу подчеркнуть, что русский язык для нас не чужой. Это и наше национальное достояние. Белорусы за свою многовековую историю внесли немалый вклад в его развитие, обогатили его. И сегодня в нашей стране он имеет статус государственного наравне с белорусским языком», — заявил год назад белорусский Президент, назвав русский язык если не национальным языком, то национальным достоянием, что довольно близко. Когда доходит до конкретики и до чиновничества внизу, наблюдаются противоположные явления. Почему у нас нет государственного гимна и воинской присяги на самом распространённом государственном языке? Почему на белорусском можно подавать любые заявления в госорганизации, а на русском для замены паспорта – нельзя? Откуда откопали белорусскую латиницу (на самом деле – польскую, приспособленную для передачи белорусской фонетики) и вытеснили ей написание названий многих объектов, ранее бывших на государственном языке?


Вот ещё один нонсенс. 23 июля 2008 г. был принят Закон Республики Беларусь «О правилах белорусской орфографии и пунктуации». Я нашёл его текст не без труда и на совершенно неофициальном сайте. Но аналогичного нормативного акта для русского языка, основного в Беларуси, у нас не существует! Пользоваться российскими правилами? Дружественного, союзного, близкого, но всё же иностранного государства? Тем более, уже наметились различия. Россияне говорят и пишут «Белоруссия», «на Украине», «Молдавия», президент у них с маленькой буквы, даже собственный. У нас – «Беларусь», «Молдова», «в Украине», Президент.


В общем, рудиментов языкового беспредела начала 1990-х годов в стиле Позняк-Шушкевич ещё хватает. Они осложняют и существование белорусского языка, и строительство нормальных добрососедских отношений с Россией.


Источник: «Телескоп»

10546 просмотров
Публикации в рубрике «Статьи, мнения» являются видом материала, который отражает исключительно точку зрения автора. Точка зрения редакции «Политринга» может не совпадать с точкой зрения автора. Редакция «Политринга» не несет ответственности за достоверность и толкование приведенной информации и выполняет исключительно роль носителя.
 

Опрос

Одобряете ли вы спецоперацию России на Украине?

 
 

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

ТОП-10 ПУБЛИКАЦИЙ

Курсы валют НБРБ

10 Бразильских реалов 6,5093
10 Датских крон 4,6958
1 Кувейтский динар 10,5616
10 Дирхамов ОАЭ 8,8495
1 Доллар США 3,2498

О сайте

«Политринг» - дискуссионная площадка, целью которой является налаживание диалога между различными политическими, общественными, социальными группами Республики Беларусь. Мы не приемлем экстремизма, радикализма, нарушения законов нашего государства. Но мы чётко уверены: лишь с помощью диалога Беларусь может стать современным демократическим государством.
Связь с редакцией, реклама - [email protected] / +375 (4453) 15-3-52

ЧПУ «Согласие-медиа» УНН 193000461