Александр Андрейков: О языке и мове


С 1990-х годов, время от времени, разворачивается полемика вокруг языковой политики. Одни призывают внедрить везде и всюду «матчыну» мову. Другие указывают на нужды промышленности, науки и сельского хозяйства. Нет в белорусском ни терминов в достаточном количестве, нет и учёных и инженеров, знающих эти термины достаточно хорошо. Простой народ вообще не волнуют эти проблемы!


Говорить я учился на своём, деревенском языке. Не помню, чтобы его называли как-то иначе. В моём детстве существовало два языка: деревенский и городской. Читать научился рано, по книгам сестры, которая с удовольствием играла роль учительницы…


Удивительное началось в школе. Там меня стали учить на языке, похожем на «деревенский», а вскоре и на «городском» языке. Языки, соответственно, назывались «белорусский» и «русский» и были похожи на мой деревенский язык оба. Но учить их приходилось одинаково. Больше всего доставал белорусский, особенно на математике. До 8 класса я боролся с «лічнікам» и «назоўнікам», пока в техникум не поступил…


В дальнейшей жизни обратил внимание, что с деревенскими, откуда бы они не приехали, мы говорим одинаково… и никто не говорит так, как написано в учебниках «беларускай мовы»! Работая на заводах, работая в техникуме, я заметил, что «трасянки» со всех районов Белоруссии удивительно близки. В любой компании сельских жителей со своей «трасянкой» я везде был за своего, настолько мало отличался наш язык. В то же время было заметно большое различие между беллитмовой и живым белорусским языком.


Изучение польского языка прошло у меня легко. Основная трудность была в том, чтобы научиться правильно читать буквы и их сочетания. Сам язык имеет такое количество слов, совпадающих со словами беллитмовы, что словарём приходилось пользоваться редко.


С 1990-х годов, время от времени, разворачивается полемика вокруг языковой политики. Одни призывают внедрить везде и всюду «матчыну» мову. Другие указывают на нужды промышленности, науки и сельского хозяйства. Нет в белорусском ни терминов в достаточном количестве, нет и учёных и инженеров, знающих эти термины достаточно хорошо. Простой народ вообще не волнуют эти проблемы! Народ общается примерно так, как и раньше, – на «дзеравенском» языке и на языке с разным участием русских слов. В последнее время стало модным называть этот живой реальный язык «трасянка».  Уж не помню, кто из заезжих московских знаменитостей после поездки в Белоруссию в 90-е годы сказал, что в наших городах говорят на странном языке, который почему-то называют русским.


Кто же эти люди, что отстаивают разные точки зрения?


Сторонники «матчынай мовы» – чаще всего люди, которые с неё кормятся – «гісторыкі», «настаўнікі мовы і літаратуры», «вучоныя-філолагі», «беларускамоўныя паэты и пісьменнікі». Их аргументы и горячность спора можно понять. Это их хлеб. Как говорит народ: «Не для Ісуса, а для хлеба куса!» В последнее время группу пополнили радикальные политики и чиновники. Радикалы сделали борьбу за «возрождение национального духа і мовы» одним из своих лозунгов. Вспомним, оппозиционное движение во времена перестройки началось с общественного объединения «Толока», которое плавно как-то превратилось в общественное движение и далее в партию БНФ. В акциях радикалов всегда присутствует школьная молодёжь старших классов и юноши, что учиться дальше не желают. Эта группа чаще всего в Интернете пишет с фэйк-страничек с рисунками на аватаре и выдуманными никами. Их цель – самоутверждение и повышение самооценки. Наблюдение за такими страничками – благодатное поле деятельности для психолога, работающего с подростками.. Писатели и поэты озабочены тем, что уменьшилось финансирование издания их творений. Преподаватели заинтересованы в увеличении часов и значимости их знания беллитмовы. Чиновники, с одной стороны, испытывают давление со стороны радикалов, с другой стороны, надеются получить дополнительный бонус для повышения по службе.


Производственники, инженеры и руководители, обращают внимание, что «белорусизация» и реформы в школе привели к снижению уровня школьных знаний рабочих и, как следствие, профессионального качества выпускников училищ, техникумов и ВУЗов. Технологии, документация техническая и управленческая – вся на русском и разрабатывается на нём же. Попытки перевести на белорусский хотя бы инструкции, всех приводят в ужас: не хватает словарного запаса, и текст мало кто способен прочесть без затруднений. Ситуация осложняется попытками радикалов дополнить словарь новыми словами. Возник уже солидный слой новояза со словами, от которых классики в гробу переворачиваются. Как пример, любимое слово телеведущих «А напрыканцы… нашай перадачы…»  Любой носитель живого языка сразу озадачен! Что это за концы? И куда и в каком количестве их напереть нужно? (Што гэта за канцы? І куды і сколька іх наперці нада!) Даже попытка подумать о переводе всей документации на прозводстве в промышленности и сельском хозяйстве на «матчыну мову» приводит в ужас. А ведь потом надо переучивать всех рабочих и специалистов… А кто это всё оплатит? І чего радb? Ради амбиций политиков и радикализма школьников?


И, наконец, народ. Тот самый народ, что работает, растит детей и кормит всех носителей «матчынай мовы». Что народ на это скажет?


Народ безмолвствует,… как всегда. Но детей старается учить в школах на русском языке, говорит на трасянке разного градуса крепости. Знание русского по-прежнему считает признаком образованности, а русскую речь – признаком образованности и культуры. И это несмотря на то, что уже после голодных 90-х годов «городские» перестали смотреть на «деревенских» свысока. Многие семьи не голодали благодаря помощи из деревни, да и зарабатывать в деревне можно не меньше, чем в городе.


Я разговаривал о ситуации в разные годы с городскими и сельскими жителями, с теми, кто говорит на трасянке… Большинство из них признаёт, что вне зависимости от региона все варианты «живого белорусского языка»  ближе друг к другу и одинаково далеки от архаичной беллитмовы, на которой «из-под палки» обещают заставить нас говорить радикалы… (А ведь и заставят, если у власти окажутся).


Особенность трасянки в том, что она включает в себя очень большое число слов из разных языков соседей и понятна всем, но слова произносятся на белорусский манер. Более того, любой новый технический или научный термин мгновенно находит своё место и обрастает производными словами. Благодаря этому инженер из Бреста и сантехник из Могилёва не испытывает нужды в переводчике, в то же время тот же текст на белитмове заставляет напрячься и напрячься неслабо!


Чтение книг по истории стало особенно увлекательным в последнее время. Кто только не переписывает историю и как только её не переписывает… Но действует несколько простых правил. Чем дальше книга отстоит от школы, тем она ближе к правде. Несколько книг разных авторов обязательно будут содержать правдивые сведения. Читая советские книги, следует помнить, что в большинстве случаев писали тольку правду, но не всю. Надо только обдумать и обобщить прочитанное…


В результате чтения разных книг и сопоставления прочитанного с наблюдениями у меня сложилось мнение, что древний язык хранился в крестьянской среде. И сохранился там до настоящего времени. Древний же писменный язык содержал заимствования из польского и церковнославянского и исчезал по мере окатоличивания и ассимиляции грамотных людей. Грамотность вплоть до XIX века была привилегией людей обеспеченных. Так в списке писателей и поэтов Белоруссии (http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1637529) для X – XVIII века даёт материал для анализа. Из 24 фамилий 13 человек принадлежат людям православной веры, из них 5 человек шляхта, дворяне. 7 человек иные сословия, в основном мещане и 2 человека, сведений о которых в Сети не обнаружено. 7 человек – это католики, из которых 5 человек шляхты. 4 человека – кальвинисты – из них 2 человека шляхта и дворяне. Многие среди поэтов и писателей духовные лица.  Как видим, образование – это достояние шляхты и горожан.


В XIX веке по-прежнему среди поэтов и писателей 24 человека. Но социальный состав изменился. И коль они попали в список, то и писали  также или преимущественно на «народном языке». Но если и писали на польском, то язык своих холопов понимали. В этом столетии усилилось ополячивание и окатоличивание крестьян. Так из 23 человек работников пера  шляхта составляла 16 человек (из них 2 дворянина Российской Империи), 1 человек – духовенство, 5 человек мещане и 1 человек рождённый крепостным. Из них 15 человек из шляхты писало на польском (!), иногда снисходя до «мужыцкой» мовы. И на польском 1 мещанин и 1 крепостной. Если судить по биографиям из Сети, то на русском или церковно-славянском  языке могли писать 11 человек из шляхты, 5 мещан. Наиболее образованными были священнослужители.


В первой половине XIX столетия наибольшая активность была среди писателей и поэтов из семей небогатой или безземельной шляхты, из семей православных или униатских священников. Их дети могли получить образование. Но уже начинал работать социальный лифт! Мы уже видим 4  крепостных, из которых 2 бастарда, которые упорным трудом и учёбой  создали себе новую жизнь и изменили сословие…


Во второй половине XIX вдруг начинают говорить не о народном языке русинов или русских, как до сих пор себя называли православные и униаты. Начинают говорить о белорусском языке и о белорусском народе. Сколько в пылу полемики о языке и народе сломано копий! И… никто ничего никому не доказал! Думаю, что были объективные причины трактовки творчества поэтов и писателей на «народном» языке как творчества этнического, белорусского. Не следует связывать термин «Белая Русь» с территорией. Как этноним этот термин закрепился только в XIX столетии. Ещё князья владимирские и московские, тот же царь Иван IV, именовали себя князьями Белой Руси, подразумевая под этим своё княжество как сильное, истинное… Так что же за события в истории нашего народа, нашей земли должны были произойти, чтобы вдруг начался этногенез белорусов?


Причины лежат на виду, в школьном учебнике.


Первая из причин – разделы Польши. Российская империя в чём-то похожа на Римскую. Присоединяя к себе новые территории, Империя строила дороги и школы. Но если Рим унифицировал и допускал в Пантеон чужих богов, то Москва, а позже Петербург, просто были веротерпимы. Если покорная элита захваченных территорий была лояльна, то Рим награждал её римским гражданством со всеми правами и обязанностями. Российская Империя распространяла привилегии и обязанности дворян на элиту захваченных территорий, оставляя им традиционные привилегии, если, конечно, они не ослабляли власть царя. Известны жалобы русских дворян после присоединения Левобережной Украины к Москве на большие вольности казацкой старшины, каких русские дворяне не имели. Такие же жалобы повторяются и после каждого раздела Польши.  Думаю, что такое положение дел вызвано тем, что русские дворяне были, по сути, крепостными царя. И только в феврале 1762 года поместья стали их собственностью и дворян освободили от обязанности службы.


До раздела Rzeczpospolitej в Польше над крестьянами довлели два социальных слоя – шляхта, владельцы земель, и мещане, преимущественно евреи, специализирующиеся в аренде поместий и торговле. Дело в том, что привилегии шляхта имела только в том случае, если не занималась торговлей, и крупные хозяйства следовало либо сдавать в аренду, либо нанимать управляющих. В роли управляющих часто также выступала безземельная шляхта. Потомки дворян Княжества Литовского к этому времени уже были полонизированы: в основном стали католиками и пользовались польским языком.


Вторая причина – это отмена крепостного права в Империи в 1862 году. Она поставила обе эти группы населения в сложное положение. Крестьяне свободны, но есть земля у шляхты. Царская администрация предоставила множество должностей в государственных учреждениях, но на всех их не хватило. Шляхциц, не имевший документа на владение землёй, в дворянское сословие не вошёл. Появилась государственная монополия торговли водкой.  Не было нужды в управляющих и арендаторах.  Многие из безземельной шляхты и евреев-предпринимателей вынуждены были искать место в жизни, чтобы не умереть с голоду. В этнической Польше крепостное право отменил ещё в начале века Наполеон, шедший на Москву. А на территории нынешней Белоруссии вопрос приобрёл большую остроту, а реакцией было польское восстание 1863 года.  Отсюда появился интерес к «мове мужыцкай» среди безземельной шляхты и еврейских общин. Черта оседлости не позволяла евреям селиться в остальных частях Империи иначе, чем после перехода в христианскую веру. Этим социальным группам надо было на хлеб зарабатывать уже общаясь с крестьянами.  Всё это нашло отражение в литературе и поэзии.


Смотрим  поэтов и писателей Белоруссии первой половины XIX века.


 Всего – 23 человека. Из них шляхта:  16 человек (в т.ч. 2 дворянина Российской Империи), 1 чел. Духовенство, 5 чел. мещане, 1 крепостной крестьянин (1 рождён крепостным, стал мещанином).


Из шляхты (дворян) знали язык или писали на польском – 15 чел. В том числе духовенство – 1 чел., мещане – 1 чел, крепостные – 1 чел.


Из шляхты (дворян) знали язык или  писали на русском или церковно-славянском – 11, духовенство – 1 чел., мещане – 5, крепостные – 0.


Из шляхты (дворян) знали язык или  писали на «народном» – 11чел.,  духовенство – 0 чел., мещане – 5, крепостные – 1.


Из шляхты (дворян) знали язык или  писали на латыни – 2 чел., духовенство – 1 чел., мещане – 3, Крепостные – 0.


Из шляхты (дворян) знали язык или  писали на греческом – 2 чел., духовенство – 1 чел. мещане – 3, крепостные – 0.


Конечно, библиографические сведения, взятые из Сети, очень приблизительны и расплывчаты. Но они показывают, что «белорусская» литература первой половины XIX века – это была литература зажиточных слоёв населения, в основном, шляхты. Поэтому назвать её литературой большинства предков ныне живущих белорусов можно весьма условно. 14 человек родились в семьях  «благородного сословия», 5 человек  в семьях священников (православных и униатов), 2 человека были бастарды, 1 в семье ремесленника, 1 в семье крепостных. Социальный статус 16 человек поэтов и писателей таков. Шляхта (помещики) -16 чел., духовенство – 1, мещане – 5, крепостной – 1. Из этого видно, что  образование являлось средством упрочнения своего социального статуса или перехода в высший слой. То есть, образование являлось «социальным лифтом», но никак не являлось отражением народных чаяний.


С уверенностью можно утверждать, что искать корни беллитмовы и литературы в столь отдалённое время нет оснований. Отмена крепостного права устранило одну из причин общественного кризиса в Империи – освобождение дворян, но сохранение крепостной зависимости для крестьян. В то же время отмена крепостного права породило недовольство дворян, сохранивших землю, и недовольство мещан-евреев из-за черты оседлости. Недовольство крестьян ещё больше усилилось, так как их «отпустили на волю» без земли. Особый социальный слой – это «нелигитимная шляхта», то есть шляхта, которая не смогла подтвердить документально владение землёй и получить хорошо оплачиваемую синекуру в царской администрации. Это всё и спровоцировало польское восстание 1863 года, нашедшее отражение в т. н. «белорусской литературе» того времени.


Выход этноса «белорусы» из скрытой фазы этногенеза можно с уверенностью определить на конец XIX – начало  XX века. Но творцами литературного языка оказались потомки безземельной шляхты и мещан, в том числе еврейской молодёжи городов и «мястэчак». На это указывает большое количество заимствований из польского и языка идиш.


Всего писателей и поэтов 56 человек. Из них 25 человек родилось в конце XIX века, а 31 – в начале XX. Из семей шляхты вышло 10 чел. (в т.ч. 2 семьи – мезальянс). Из семей крестьян – 27 человек, семей рабочих – 9, в семье служащих 4 человека. Семьи духовенства дали Белоруссии 3-х  работников пера. Таким образом, революция предоставила широкие возможности для всех социальных слоёв, но прежде всего она предоставила возможности для этногенеза народа, на что влияли, как и прежде, потомки состоятельных социальных слоёв. Среди классиков мы отмечаем потомков шляхты, потомков традиционных некрестьянских профессий – арендаторов, лесников, объездчиков, управляющих…. И ополяченных белорусов. Прежде всего во внимание взят язык ополяченных белорусов.


Любопытный тому пример тому может быть занятный словарь польско-польский составленный для диалекта современных виленских поляков.  В нём из 360 слов, которые блоггеру показались типичными только для современных виленских поляков.  95 (26,4%) – слова происходящие из трасянки, 38 (10,6%) жаргон из трасянки, 49 (13,6%) слова совпадающие в трасянке и беллитмове и 21 (5,83%) слова общие для трасянки, беллитмовы и польского. Всего трасянка стала источником 56,4% слов.  Слова, характерные для беллитмовы, составили 21, беллитмова и польский 21, польский, включая жаргон, – 81 (22,5%).  Складывается впечатление, что среди поляков Вильни значительная часть – это полонизированные белорусы-католики. А язык виленских белорусов и составил основу литературного языка.


 После окончания гражданской войны началась белорусизация населения. Следует заметить, что православное население считало себя русским. В метрических справках и приходских книгах люди записывались русскими с указанием вероисповедания. Даже у Янки Купалы  в метрической справке армейского учета перед Первой мировой войной было указано: Иван Доминикович Луцевич – русский, католик. Белорусами население Белоруссии называлось, исходя из историко-географической области проживания и по особенностям наречия и фольклора. Такое название было академическим и внешним, в то время как сам народ называл себя русским.  Свой язык белорусы называли русским и только отделяли его от литературного русского приставкой «прасты» язык. Несмотря на протесты населения, белорусизация была проведена успешно. Подробнее об этом можно прочесть по ссылке на  материалы сборника документов, изданного в 2001 году. 


Кто бы мог подумать, но через два поколения, в 90-х годах, была предпринята новая попытка белорусизации белорусов. Как и первая белорусизация, она имела политическую подоплёку. Очевидно, что народ и её не воспринял.


Причины этому, по моему мнению, следующие.


Белорусский литературный язык был создан искусственно людьми из социальных слоёв, далёких от основной массы народа и на базе сельских полонизированных диалектов западных губерний с большим числом жителей католического вероисповедания. Известно, что до XX века этническая консолидация шла, как правило, по этноконфессиальному принципу – православные называли себя русскими, а католики – поляками.


В литературном языке нет терминов для сложных понятий современной науки и техники. Развивать науку и технику с документацией на белорусском практически невозможно. Помимо словотворчества, требуются ещё рабочие и крестьяне, понимающие такие слова.

Живой белорусский язык или трасянка (ранее «прасты язык») прекрасно справляется не только с заимствованием различных новых слов и технических терминов, но и с образованием от них белорусских слов по интуитивно понимаемым правилам. Поэтому инженер из Бреста и слесарь из Могилёва друг друга понимают прекрасно.


Сложился социальный слой, зарабатывающий средства к существованию использованием белорусского литературного языка. Это не только поэты, писатели и публицисты, но и преподаватели различных дисциплин, прежде всего языка, истории и литературы, дикторы и ведущие на радио и телевидении, чиновники (из–за закона и в стремлении прикрыть отсутствие таланта знанием «матчынай мовы»).


Язык политизирован начиная с 1990-х годов и служит как определитель «свой-чужой». При этом новые слова заимствуются по принципу «только не похоже на русский» из польского, английского, украинского. Занимаются таким словотворчеством молодые люди, рускоговорящие. Чаще всего это выпускники педвузов с посредственными успехами в обучении в школе и университете. Появляется шанс громко о себе заявить… Это слова типа «кампутар», «цішотка», «минчук» и т.д. О том, что подобная повторная белоруссизация не имела успеха свидетельствует и недавнее интервью лауреата Нобелевской премии С. Алексиевич, выросшей в смешанной украинско-белорусской семье. Жалуясь на несознательность белорусов по пути в Европу, она заявила, что они говорят: «Если для поляков мы быдло, то для русских – младший брат».


Складывается впечатление, что народу пытаются привить язык, похожий на польский. То есть похожий на язык прежних хозяев крепостных крестьян – язык польской шляхты. Этой же цели служит стремление ввести латиницу вместо кириллицы. Последняя замена указателей в Минском метро показала, что сторонники этих перемен находятся и в государственных органах управления. Возможно, что это те же вчерашние выпускники педагогических университетов. Удивляет и то, что доклады по трасянке на конференциях лингвистов делают немецкие филологи. Белорусские филологи живого белорусского языка не замечают. В каком мире они живут? Думаю, что они живут в мире, где в кругу себе подобных пытаются говорить на литературном белорусском. А дома и в транспорте они спокойно говорят на русском. При этом зарплаты начисляются, а диссертации, книги и тексты песен пишутся…


Но зачем же ещё из-под палки переучивать народ? Народу и так в языковом плане неплохо. Хорошо бы ещё вместо беллитмовы использовать привычный живой язык или, как любят говорить о трасянке от имени странички в ВК – «Парція Памяркоўных Цэнтрыстаў (ППЦ)» – «Пісаць і гаварыць нада на чалавечаскім языку, а не на мове!».


Александр Андрейков
6088 просмотров
Публикации в рубрике «Статьи, мнения» являются видом материала, который отражает исключительно точку зрения автора. Точка зрения редакции «Политринга» может не совпадать с точкой зрения автора. Редакция «Политринга» не несет ответственности за достоверность и толкование приведенной информации и выполняет исключительно роль носителя.
 

Опрос

Одобряете ли вы спецоперацию России на Украине?

 
 

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

ТОП-10 ПУБЛИКАЦИЙ

Курсы валют НБРБ

10 Бразильских реалов 6,5093
10 Датских крон 4,6958
1 Кувейтский динар 10,5616
10 Дирхамов ОАЭ 8,8495
1 Доллар США 3,2498

О сайте

«Политринг» - дискуссионная площадка, целью которой является налаживание диалога между различными политическими, общественными, социальными группами Республики Беларусь. Мы не приемлем экстремизма, радикализма, нарушения законов нашего государства. Но мы чётко уверены: лишь с помощью диалога Беларусь может стать современным демократическим государством.
Связь с редакцией, реклама - [email protected] / +375 (4453) 15-3-52

ЧПУ «Согласие-медиа» УНН 193000461