Несанкционированный уличный протест: есть ли выход из тупика? - Александр Телевич

Закончилось лето, настала осень – а вместе с ней очередной сезон уличной активности политических сил, не согласных с действующей властью.  Аналогичный период начала года, принесший в уличный протест свою некоторую новизну (массовые протесты февраля-марта против Декрета №3 имели в первую очередь социальный характер), в целом продолжил до боли знакомою традицию проведения акций оппозиции: очень многие из собраний и шествий не были санкционированы властями. 

«Горячую» весну-2017 завершал Первомай: в тот день в Минске планировалось целых две акции оппозиции: «Марш солидарности» со сбором участников возле здания президиума Национальной академии наук, последующим шествием до площади Бангалор и митингом в парке Дружбы народов и акция на Октябрьской площади, организованная Белорусским национальным конгрессом, т.е. Николаем Статкевичем и его сторонниками.

Заявку на проведение «Марша солидарности» в Мингорисполком подавал Белорусский конгресс демократических профсоюзов; в оргкомитет акции вошло немало оппозиционных структур, что сулило достаточно высокую вероятность значительного числа участников мероприятия. Городские власти отказали в проведении шествия, но разрешили проведение митинга в парке Дружбы народов и то, в строго оговоренном временном промежутке. Такое решение не удовлетворило организаторов «Марша». Какой же Первомай без первомайской демонстрации? Мол, вместо праздничного шествия нам великодушно разрешили пойти митинговать на «собачий выгон», а точнее «на Бангалор»… Ну, уж нет - пусть идут туда сами. 29 апреля заявка на проведение мероприятия была отозвана.

Акция же на Октябрьской площади столицы не была ни разрешена, ни запрещена: заявка на ее проведение не подавалась вообще. Н.Статкевич принципиально не просит у властей разрешения на свои мероприятия, как правило, лишь ограничиваясь уведомлением этих самых властей о планах проведения той или иной массовой акции.

Очень хочется понять логику г-на Статкевича, согласно которой происходит заведомо умышленное нерегистрирование его массовых акций в установленном законом порядке. За несколько дней до Первомая на Октябрьской площади Николай Статкевич в интервью телеканалу «Белсат», как обычно, в подчеркнуто провокационной форме сказал следующее: «35-я статья Конституции гласит: люди имеют право на мирные собрания и демонстрации. Но сегодня незаконный «парламент», который исполняет команды одного человека, ведь там сидят одни марионетки, напринимал таких законов, что закон о проведении массовых акций, можно назвать законом «о непроведении массовых акций». Они разрешают шествие на Бангалор, где в одном месте ширина тротуара - полтора метра. Что это за демонстрация? Время вернуться к Конституции».

Действительно, статья 35 Основного закона нашей страны говорит прямо: «Свобода собраний, митингов, уличных шествий, демонстраций и пикетирования, не нарушающих правопорядок и права других граждан Республики Беларусь, гарантируется государством. Порядок проведения указанных мероприятий определяется законом».

Имеется в виду закон «О массовых мероприятиях в Республике Беларусь» 1997-го года, который довольно часто изменялся, в основном до или после выборов: в 1998-м году, дважды в 2003-м, в 2006-м, 2008-м, 2009-м, 2010-м и 2011-м годах, в результате чего возможности граждан на протесты стали сильно ограничены.

Такие изменения в законе не нравятся большинству представителей демократической общественности, а не только одному Статкевичу. Как раз здесь и кроется «латентная дисфункция мыслительного трафика»: нам открыто декларируется несогласие с конкретным законом, но без каких-либо предложений как сделать этот закон лучше, т.е. как изменить его в своих интересах.

Допустим, что вам не нравится некий закон и даже больше – вы считаете его плохим? Так добивайтесь его изменений законными способами: пишите своим депутатам в парламент и т.д., а еще лучше избирайтесь туда сами и принимайте законы, которые считаете хорошими! Кроме того, несколько странно слышать обвинения в «незаконности» выборного органа от человека, который сам пытался не единожды быть избранным в него. Разве что тогда этот человек просто не считал его таковым и изменения в отношении кто же именно «сидит в парламенте и чьи команды они исполняют» произошли позже.

Действительно, в нашей стране возможности для маневра в рамках существующего правового поля уже второй десяток лет остаются достаточно узкими – но на данном этапе развития государства и общества это есть установленные правила игры. Если кому-то такое положение  дел не нравится, то следует стремиться расширять границы именно правовых возможностей (и лучше законными способами), а не по-диссидентски малопонятное большинству сограждан «пространство свободы». Необходимо организовать что-то наподобие производства средств производства, если хотите.

Согласно все того же закона о массовых акциях, в основе общественных мероприятий лежит разрешительный принцип, а не заявительный, как это принято в некоторых странах западной демократии. Кроме того, согласно статье 9 все того же закона, собираться больше трех нельзя на расстоянии менее 200 метров от зданий официальной резиденции Президента Республики Беларусь, Национального собрания и Совета Министров, подземных пешеходных переходов, станций метрополитена. Маевка на Октябрьской нарушила закон как минимум дважды: мероприятие не было заявлено в нужном порядке и его проведение планировалось в месте, находящемся явно ближе 200 метров от подземных переходов.

Вот что, например, мешало сторонникам Статкевича встать на проходных крупных производственных предприятий Минска и приглашать на свой Первомай людей, выходящих со смены? Даже весьма ограниченный людской ресурс Белорусского национального конгресса в целом позволяет провести подобную «пригласительную» кампанию – было бы желание. Насколько мне известно, акция продвигалась в массы лишь посредством некоторых интернет ресурсов. Напомню, на «Первомае от Статкевича» планировалось потребовать улучшения жизни трудящихся. Получается, как в известном выражении вождя мирового пролетариата про «узок круг этих революционеров». Далее – по тексту.

В начале романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок» есть упоминание о человеке, который шел пешком вокруг света, катя перед собой бочку. «Он охотно пошел бы так, без бочки; но тогда никто не заметит, что он действительно пешеход дальнего следования, и про него не напишут в газетах». Руководствуясь подобной логикой, действия Н.Статкевича также можно объяснить стремлением привлечь максимально возможное внимание к своим акциям со стороны СМИ и как следствие, создать общественный резонанс по отношению к проблеме, по поводу которой данное несанкционированное мероприятие и проводилось.  

А вообще-то, если бы Статкевича не было – его следовало бы придумать. С момента своего выхода на свободу в августе 2015-го года он прочно занял свою нишу в уличном политическом протесте, фактически персонифицировав его. Получается что-то вроде: «несанкционированный протест = Статкевич» и «Статкевич = несанкционированный протест». Для участия в своих акциях ему удается привлекать очень многих умеренно-буйных политически активных граждан. Да, остаются еще анархисты и футбольные фанаты, но это, как говорится, булка из другого анекдота. Кроме того, у Статкевича получается вносить некоторую сумятицу в действия оппозиции, как это было с протестами «тунеядцев» или Первомаем: согласованный с властями «Марш солидарности» организовывался рядом оппозиционных структур, в то время как у Николая Статкевича было запланировано свое мероприятие.

Впору задуматься о глубинных причинах, побудивших власть выпустить Статкевича из мест лишения свободы в позапрошлом году. Мы освобождаем всех заключенных, которых на западе считают политическими, что, в свою очередь может способствовать некоторому потеплению отношений с этим самым Западом. Кроме того, выпустив из тюрьмы Статкевича и зная о его бурном участии в общественной жизни на протяжении почти трех крайних десятков лет, можно быть уверенным, что он сразу же с головой окунется в площадную политику, попутно собрав вокруг себя максимально большое число несогласных, да еще и попытается возглавить их протест. Иными словами, существование Статкевича выгодно власти тем, что его активность гораздо проще прогнозировать (и даже отчасти контролировать), нежели возможные методы протеста племени младого, незнакомого. Судя по всему, в 2011-м году совершенно новая форма де-факто политического протеста, прозванная «молчаливым», власть многому научила. И ведь это могла быть только одна из возможных форм протестных действий нового типа и неизвестно, что «несогласные» могли тогда еще придумать! Нет уж, пусть лучше будет наше хорошо знакомое зло. По этой логике Статкевича власти вообще беречь надо, что она, может невольно, а может вполне осознанно, и делает. Иначе чем вызваны неожиданные исчезновения и последующая за ними изоляция Н.Статкевича на несколько дней перед акциями 25 марта и 1 мая?

Нужно отдать должное персоне Статкевича – его политической биографии могут позавидовать многие отечественные ветераны демократического движения. Были у него и два года «химии» за организацию акций против итогов референдума-2004, и без малого пять лет тюрьмы за Площадь-2010, и 23-х дневная голодовка в СИЗО КГБ, и бесчисленное количество «суток» и даже участие в избирательной кампании по выборам президента Беларуси в качестве кандидата. Очень важный момент – во время нахождения в местах лишения свободы Статкевич принципиально отказался писать прошение о помиловании на имя Главы государства, выразив твердую готовность отсидеть свой срок «от звонка до звонка». Статкевич – кремень. И это без шуток.

В Минске без малого уже как 20 лет существует де-факто определенное властями место для политического протеста – сквер в парке Дружбы народов, находящийся неподалеку от площади Бангалор. Но почему многие из оппонентов действующей власти настолько сильно не любят «место для выгула собак», что отказываются участвовать в мероприятиях, проводящихся там? Да по ряду причин, начиная от банальных сложностей с транспортной доступностью и заканчивая низким пропагандистским эффектом, как показывает многолетняя практика, от акций, проводимых «на Бангалоре».

В начале марта 2017-го года на усиливающиеся по всей стране протесты против Декрета № 3 отреагировал Глава государства, заявив: «На площадь человеку нельзя запретить ходить. … Определите в городах ту площадь, на которую люди могут прийти и высказать свое мнение. Там будут начальники вертикали власти. Мы должны научиться вести диалог с людьми. Мы не против шествий, демонстраций. … Людям для выражения своих мнений также должно быть отведено свое место, как в развитых странах Западной Европы - Гайд-парк и прочее... Пусть туда приходят и выражают собственное мнение. И если они позвали туда начальника, значит, он там должен быть».

Предложение А.Лукашенко создать в столице и иных городах специальные места для массовых акций «как в развитых странах Запада» звучит знаково. Тем более, что в Минске такое место уже давно есть, правда, туда мало кто ходит. И если все же придется искать в столице новое место для коллективного выражения общественных мнений, то из какого количества потенциальных участников нужно исходить? За всю новейшую историю Беларуси самым массовым выступлением был тот самый митинг рабочих 24 апреля 1991-го года, когда сто тысяч (!) людей (многие – в рабочей одежде) вышли к Дому правительства в Минске с протестом против повышения цен. Нельзя исключать, что соберись сегодня в столице столько же людей в одном месте одновременно, тем самым «начальником, которого туда позвали» может стать сам Президент. И будьте уверены – приглашение будет принято. 

Парк дружбы Народов может без труда вместить до нескольких десятков тысяч человек. На Первомай в центре Минска собралось  немногим более 500. Может, давайте сначала соберем на своей акции хотя бы 3-5 тысяч, а уже после этого начнем жаловаться, что на Бангалоре мало места и вообще там все предельно негативно? После чего, вполне возможно, что власть, вняв подобному общественному запросу, действительно сможет выделить и оборудовать более достойное место для осуществления конституционного права граждан на свободу собраний, чем существующее ныне.

Многие из лидеров оппозиции говорят о новом витке уличной борьбы этой осенью, а это значит снова возможно противостояние на улицах и площадях между недовольными властью и теми, кто по долгу службы обязан следить за порядком. Провоцировать белорусскую власть – дело неблагодарное и в целом малоперспективное. Как это было с тем же Козулиным в марте 2006-го года, когда он призвал толпу к явному нарушению общественного порядка. Жестоко разогнав участников того мероприятия, власть, возможно, поступила слишком жестко, но это все было сугубо в рамках закона.

С одной стороны, складывается тупиковая ситуация – власть часто не разрешает мероприятия своих оппонентов по заявленным ими маршрутам. В свою очередь некоторые оппозиционеры вообще не просят власти разрешить им проведение их мероприятия, делая его несанкционированным уже изначально.  Чем подставляют себя, и что еще важнее, рядовых участников этих акций под репрессии со стороны власти. Итог нередко один – суд и затем «сутки», или суд и затем в банк – платить штрафы. 

Возможно ли сегодня лидерам улицы переиграть власть? Ведь, как говорится, если теленок будет и дальше бодаться с дубом – то и дуб будет стоять, и теленок себе лоб расшибет… 

За 20 лет, начиная с весны-1997, когда власть начала закручивать гайки на ниве свободы собраний, у многих наших сограждан, причем нередко именно граждан с демократическими взглядами, выработался устойчивый иммунитет к участию в несанкционированных акциях. Узнав, что мероприятие не разрешено и ясно понимая, что участие в нем чревато для них штрафом, сутками, проблемами на работе и прочим, эти люди предпочтут не участвовать в нем. Но будь акция согласована с властями, вполне бы могли пойти туда. Получается, что нужно сделать так, чтобы у людей пропала боязнь посещать акции оппозиции. Но как?

Быть может, местной исполнительной власти имеет смысл проявлять большую лояльность к заявкам на те или иные массовые акции политической направленности, а некоторым лидерам «улицы» также не помешает стать более законопослушными и начать ходатайствовать о разрешении на проведение своих акций в установленном законом порядке. Кроме того, уже давно пришло время для определения мест официально разрешенного политического протеста хотя бы в столице и областных центрах. И не только потому, что президент велел. Было бы лучше, чтобы эти Гайд-парки находились в компромиссных местах, как для власти, так и для представителей оппозиции, дабы избежать появления новых «бангалоров». 

Такие места можно было бы попытаться определить в ходе того самого «круглого» стола между властью и оппозицией, о необходимости которого не перестают твердить многие умеренные оппоненты режима. Там же будет уместно обсудить возможные изменения в законодательство о проведении массовых акций и еще много других важных для общества тем – главное начать. И быть может, в результате неких решений, принятых в ходе подобного диалога, теленку хотя бы на какое-то время не придется бодаться с деревом, и дерево сможет спокойно расти дальше, набираясь сил.

Существует мнение, конечно же, во многом спорное, что продолжение уличного противостояния в его нынешнем виде, мало того, что противникам власти не приносит никаких ощутимых результатов, так еще и чревато трагическими событиями, подобным, что произошли в Киеве в феврале 2014-го года…

Значительная часть белорусского общества, не согласная с действиями власти, находится в «тупике имени уличной демократии» уже как 20 лет. Может быть, настало время из него выйти?