Александр Усовский: Тысячу семьсот вёрст по Восточной Европе, или шесть дней в бывшей Австро-Венгрии
«Дан приказ ему на Запад» – или, если уж быть точным, на Юго-Запад…
Приказа, понятное дело, никакого не было – если вести речь о вещах сугубо формальных; но была насущная необходимость этой поездки, помноженная на страстное желание отправится в пределы бывшей Австро-Венгрии и поделенная на отсутствие средств на означенный анабасис – каковые, к счастью, (чудесным образом, не иначе) все же нашлись. После чего путешествие из эвентуального сделалось практически неизбежным - тем более, и остальной пасьянс сложился довольно счастливо: книга о Яшике вышла из печати (ознакомиться с ней, кстати, можно здесь: http://okopka.ru/u/usowskij_a_w/text_0010.shtml - но это на любителя), архив Национального музея в Кракове сообщил о возможности допуска пана Усовского к материалам Королевского суда периода 1595-1597 годов, переводчик с русского на венгерский выразил согласие на встречу в Будапеште.
Целей у этой поездки было три: во-первых, в мадьярской столице поговорить с несколькими людьми (в том числе с издателем Миклошем Хорватом) относительно возможности издания «Антинюрнберга» на венгерском языке, во-вторых, презентовать в Партизанске, на родине героя, «Славянское сердце. Повесть о Рудольфе Яшике», в-третьих, в Кракове добраться до документов суда над Северином Наливайко. Забегая вперёд, хочу сказать, что цели эти, в основном, были достигнуты – разумеется, не совсем в том объёме, в каком планировалось – скажем, на крепкую четверку. Что, в общем-то, весьма и весьма недурно.
Стартовать на Запад я решил на Святой неделе – из соображений сугубо практических: после Пасхи активность «соляровозов» (польских и белорусских розничных торговцев дизельным топливом, перевозящих оное в баках своих древних «самоходов») должна была быть, по соображениям гуманистического характера, минимальной (надо же хлопцам отойти после обильных пасхальных застолий, на которых благая весть о Воскрешении Христовом почему-то обязательно обильно подкрепляется горячительными напитками в количестве просто неимоверном – ну да кто из нас не без греха?), и посему очередей на границе можно было не ждать. Соображения эти, кстати, полностью оправдались – на границе было хоть шаром покати!
Итак, ранним утром (впрочем, вернее было бы сказать «ночью», ибо старт был дан в четыре часа пополуночи), на третий день после Пасхи, мы с верным СААБом двинулись на Запад – достигнув границы с оным в Бресте (в нашем случае Запад = Евросоюз) к шести часам утра. Очередь на Варшавский мост отсутствовала, но я (скорее по давней привычке, нежели по необходимости) повернул на Домачево – не в последнюю очередь, потому, что сорок километров на юг проехать можно было не по Польше, а по родной земле – как говориться, мал золотник, да дорог….. К тому же аккурат за три километра до погранперехода Домачево/Словатичи имелась АЗС, где можно было под пробку залить белорусского бензина – по белорусским же (весьма, надо сказать, щадящим) ценам.
Заправка работала, и бензин был залит – по шестьдесят три евроцента за литр девяносто пятого: в ближайшие пять дней о таких ценах можно будет лишь мечтать.… Также на границе у полусонной тётки из Белгосстраха была куплена страховка (за тридцать евро, на месяц – на меньший срок не продают) – и колеса моего СААБа направились на погранпереход. Домачево.
На границе не было НИКОГО – лишь полусонные пограничники с таможенниками лениво пялились в мониторы своих компьютеров – тем не менее, полчаса процедура перехода белорусского рубежа у меня заняла. Не торопятся наши хлопцы в форме исполнять свой служебный долг…. Впрочем, и их польские коллеги шибко не спешили – польский этап перехода границы тоже занял минут двадцать (повторюсь – машин не было ВООБЩЕ! Мы с СААБом были на границе ОДНИ!).
В общем, худо-бедно, но к половине восьмого (к шести тридцати по среднеевропейскому времени) граница была пересечена. Затем метров семьсот до перекрестка с восемьсот шестнадцатым шоссе Влодава-Терпесполь, поворот налево, на юг – и через двадцать километров, во Влодаве, поворот направо, на Люблин, во глубину польских земель, прочь от границы с любезным Отечеством, нах Будапешт – о чем во второй части очерка.
Да, кстати. во время движения от Словатичей до Влодавы, вдоль Буга (он же – белорусско-польская граница) в глаза бросилась одна любопытная особенность польского приграничья – весьма интересная с точки зрения белоруса. А именно – налицо было ПОЛНОЕ отсутствие на «европейском» берегу Западного Буга даже намёка на какие-либо инженерные сооружения, призванные не допустить на территорию Евросоюза нелегальных мигрантов и прочих сомнительных персонажей без виз и паспортов, но с неистовым желанием осчастливить европейцев своим обществом – равно как не наблюдалось и пограничных нарядов, предназначенных для этого же. НЕТ НИЧЕГО! То есть с белорусской стороны граница, естественно, оборудована по полной программе – непрерывное заграждение из колючей проволоки, КСП, дозоры и секреты, пограничные наряды с собаками, постоянно патрулирующие приграничную зону – с польской же наблюдается тотальное отсутствие всего вышеизложенного. Если раз в полчаса вдоль границы и проедет «лендровер» с пограничным нарядом – то уже слава Богу, а чаще и этого не встретишь. Посему угрозы со стороны Беларуси плюнуть на ловлю нарушителей, имеющих целью пробраться в Евросоюз, и сосредоточится лишь на контроле на въезд – для поляков, по моему скромному мнению, пустыми сотрясениями воздуха отнюдь не выглядят. Если белорусские пограничники и впрямь понизят уровень охраны границы до среднеевропейского – то нелегальные мигранты ломанутся в Польшу (и далее в Европу) тысячами, потому как быстро построить необходимые заграждения вдоль белорусской границы – нужны немаленькие деньги и время. Которых у поляков нет.
Впрочем, угрозы Лукашенко более не препятствовать миграции разных азиатов в Европу – скорее всего, из разряда риторических, тем более, что сейчас они успешно штурмуют европейские пределы с юга, со стороны Греции. Посему поляки пока в этом отношении не парятся, во всяком случае, сапёров Войска Польского, энергично устанавливающих на берегу Буга спираль Бруно и закапывающих в землю противопехотные мины, я на всём пути от Словатичей до Влодавы не встретил ни разу. То бишь – громы и молнии белорусского Батьки поляки в свой адрес всерьез не воспринимают…
Обычно путешественники, направляющиеся от Бреста в Венгрию, выбирают один из двух вариантов движения (если речь идет о поездке на автомобиле) – либо через Люблин, Жешув и Дуклинский перевал на Кошице и далее на Мишкольц, либо через Сандомир и Краков по долине Оравы на Банска-Бистрицу и далее на Будапешт. При этом стараются ехать они по, так сказать, «общепольским» трассам – одно- или двузначной нумерации; считается, что проезд по этим дорогам куда безопаснее и много быстрее, чем передвижение по трехзначным «местечковым» дорогам.
Решительно с этим не соглашусь.
Во-первых, «федеральные» автодороги – та же девятнадцатая трасса от Люблина до Жешува или семьдесят девятая от Сандомира до Кракова – перегружены тяжелыми грузовиками; поток фур идет непрерывно, и езда в будний день по ним – сущее наказание Господне. Во-вторых, провинциальные шляхи – если, конечно, не заплутать в их хитросплетениях – намного сокращают путь: в моём случае экономия составила более сорока километров. Ну, и, в-третьих – на местечковых гостинцах можно встретить намного больше разного рода сугубо автохтонных достопримечательностей, типа костелов необычной архитектуры, памятников фортификации и прочих экзотов, чем на обезличенных «среднеевропейских» трассах «от пункта А до пункта Б».
Посему, проехав километров пятьдесят по восемьдесят второму шоссе Влодава-Люблин, в Глубоком я свернул налево, на провинциальную автодорогу номер восемьсот тридцать восемь – дабы затем в Дорохуще вывернуть направо, проехать двенадцать вёрст по двенадцатому шоссе Люблин – Хелм, и в Пясках вновь свернуть налево, на восемьсот тридцать шестое шоссе. Которое через тридцать с лишним километров привело меня в Пиотркув Перши, где моя дорога пересеклась с изначально запланированным для путешествия к предгорьям Бескид восемьсот тридцать пятым шоссе – идущим практически ровно на юг. Которое, кстати хочу заметить, отнюдь не изобиловало (что вообще-то обычно для Польши) населенным пунктами, позволив до Сана держать среднюю скорость километров в восемьдесят в час. «Русская» Польша и посейчас заселена куда реже, чем Польша «австрийская» или «прусская»…
Часам к одиннадцати я добрался до Сана – девяносто девять лет (с 1815-го по 1914-й годы) бывшего, границей между Российской и Австро-Венгерской империями. За рекой деревеньки и городки пошли уже гуще, соответственно, и средняя скорость изрядно упала – до шестидесяти пяти километров в час; а в Пшеворске мне вообще пришлось изрядно поблудить – центральная площадь городка ремонтировалась, объезды, по извечной польской традиции, вели в тупики, и дабы вырулить на Каньчугу, пришлось проявить просто нечеловеческое упорство, помноженное на чутьё и некоторое нахальство (дважды пришлось разворачиваться, перекрывая движение встречному транспорту – который, впрочем, зримо своего негодования подобными манёврами не проявлял, очевидно, снисходя к неопытности иностранца).
За Каньчугой (не доезжая Дынува) пришла пора уходить на юг, на Прешов, Кошице и далее на Мишкольц; добравшись до Домарадза, я сие и проделал, благо, большие города остались далеко на севере, и необходимости блуждать по их улицам я счастливо избежал; впереди же, до самого Кошице, мне могли попасться лишь небольшие городки и деревеньки, проехать через которые не представляло никакого труда. Да и желудок этому времени настоятельно требовал принятия пищи – а на местечковых дорогах с придорожным сервисом было глуховато.
В Мейсце Пястовым я плотно пообедал, заказав фляки (суп из рубца – сильно на любителя блюдо, что и говорить, но лично мне нравится), котлета де-воляй, картофель-фри (именуемый по-польски «фритки»), кофе и апельсиновый сок – всего на тридцать пять злотых. Ну и заодно чуть позже, проехав километров двадцать, заправился – помня ещё с прошлой поездки, что чем дальше на юг – тем цены на бензин будут выше. Кстати, девяносто пятый, залитый на «Орлене» в Дукле (по пять злотых восемьдесят пять грошей за литр - то бишь, по 1.44 евро), оказался выше всяких похвал – СААБ на нём заметно прибавил прыти, и Дуклинский перевал мы преодолели практически без особых усилий. Кстати, танки, пушки и самолеты – памятники проходивших здесь осенью сорок четвертого ожесточенных боёв - по-прежнему были на месте, и по-прежнему ухожены и прибраны были мемориалы павшим воинам – советским и чехословацким – что весьма положительно характеризует словаков.
От Вышнего Комарника и до Гиралтовце дорога – всё та же европейская трасса Е371 – шла по горам, чертовски живописным, а руины замков на их вершинах зримо напоминали о Толкиене, о тех временах, когда история Европы ещё только начиналась – яростно и кроваво. Фотографии, увы, не в состоянии передать ту дух захватывающую красоту, которой природа щедро одарила Словакию – но поверьте мне на слово, тамошние горы – изумительно прекрасны!
Впрочем, довольно быстро Бескиды (или Татры, это уж как кому угодно) кончились – и мы с СААБом спустились на Венгерскую равнину – правда, юридически остающуюся Словакией (Кошице вообще-то всегда, с самого своего рождения, был венгерской Кашшей, и лишь рвением Бенеша и Масарика он сделался столицей Восточной Словакии). Мимо промелькнул знаменитый своим пивом Шариш, по правую руку остался Прешов, мимо мелькнули несколько поворотов на Бардейов – и вот мы въезжаем в Кошице. Ну, как въезжаем? Объезжаем его по пролетарским окраинам – стараясь при этом выскочить не на автостраду D1 (поскольку она платная, а платить за двадцать три километра автострады семь евро, приобретя виньетку, я не собирался – пусть платят немцы, они богатые), а на трассу № 68, проезд по которой никакой платы не предусматривает. Какое-то время обе дороги идут параллельно – чтобы в местечке Сена соединится; в Венгрию я въехал уже по шоссе Е71.
Избежать платы за проезд по венгерским автострадам в мои планы не входило – поскольку собирался я от Мишкольца до Будапешта пролететь по тамошней трассе М30, за Ньиредьхазой превращающейся в М3. А для того, чтобы по этой трассе безбоязненно пролететь – нужно было купить виньетку. Правда, у чертовых мадьяр на заправке в Сиксо (уж извините, если кого обидел) виньетки на трое суток не было, а было минимум на десять. Пришлось раскошеливаться на 2.970 форинтов – в прошлом году виньетка на три дня стоила мне в Кишбере 1.650 форинтов…
Немного поблукав по Мишкольцу (венгры в очередной раз перемудрили с указателями – ну да это у них в заводе), я, слава Богу, таки выбрался на автобан М3 – и дальше всё было крайне просто. Средняя скорость – сто двадцать километров в час, отличное шоссе – в общем, к девяти вечера я был уже на окраине Будапешта. Правда, часа два пришлось покататься по венгерской столице – стоило всего один раз на Кальман Кёньвеш кёрут свернуть налево не там, где надо – но, в конце концов, всё закончилось благополучно: в одиннадцать часов я переступил порог пансионата Bai, что в Пештэржебете.
На следующий день была венгерская столица…
Тысячу семьсот вёрст по Восточной Европе, или шесть дней в бывшей Австро-Венгрии
2. Имперский город Будапешт
Главному городу Мадьярского королевства решено было посвятить два дня – этот тот минимум, который я мог себе в данной ситуации позволить. Вообще, конечно, по-хорошему, в Будапеште стоило бы прожить недельку – но это слишком накладно с точки зрения финансов и излишне расточительно по времени, хотя, положа руку на сердце, главный город Венгрии стоит таких затрат. Но меня в пятницу ждали в Партизанске – отсюда и жёсткий лимит времени: среда и четверг – на Будапешт, в пятницу на рассвете уходим с СААБом на север, в словацкие пределы.
В первый день решено было с утра предаться безудержному гедонизму в купальнях Сечени – ну, это традиционно – а затем, пообедав (желательно национально и аутентично) – пройтись по Андраши ут, от Хёшек тере до площади Байчи-Жилински: во-первых, моциона ради, во-вторых, дабы всласть пофотографировать будапештский сецессион вкупе с бидермейером – благо, этим сецессионом весь Белварош Пешта застроен (за что отдельное спасибо австрийским Габсбургам, не пожалевшим немаленьких миллионов в конце XIX – начале ХХ веков на обустройство второй столицы своей империи).
Так всё и произошло. С утра на станции метро Хатар ут был куплен трехдневный проездной (3.650 форинтов, и вот что удивительно – на сутки этот билет стоит 1.650 форинтов, а на двое суток – НЕ ПРОДАЁТСЯ! Или это только мне так «повезло»?) на все виды муниципального транспорта (живая экономия – один билет на трамвай стоит 320 форинтов, за день, бывает, пользуешься общественными средствами передвижения раз десять-двенадцать), на станции Ференц Деак тер я пересел на «желтую» (игрушечную, то бишь) ветку – и к девяти утра был у стен Сечени фюрдо.
Мадьяры – изрядные черти. То, что надписей по-русски (при том, что минимум треть посетителей – русскоязычны и прибыли в Мадьярорсаг из постсоветских государств) в купальнях нет нигде, а персонал «великому и могучему» ни разу не обучен – об этом я уже писал в отчете по прошлогодней поездке. Но то, что эти мрачные негодяи берут с вас полную стоимость дневного отдыха в купальнях (между прочим, 3.700 форинтов, это не баран чихнул, а 12 евро!), но не предупреждают, что бассейн с подводным массажем и искусственным течением ЗАКРЫТ – по-моему, просто подлость! Пришлось ограничиться барахтаньем в бассейне «для плавания» (сердобольный спасатель в будке выдал мне для этого довольно идиотскую купальную шапочку радикально зеленого цвета, но тут уж не до жиру) и неспешным лежанием на волнах в бассейне с горячей термальной водой (правда, там не рекомендуется находиться более получаса – вредно для сердца). Ну и, понятно дело, были пройдены насквозь все закрытые бассейны – и с сероводородной, и с йодной, и с радоновой водами, а также сауна обычная, фито-сауна (там специальная барышня постоянно разбрызгивала какие-то душистые эссенции, отчего в парильне крепко пахло фитобаром) и сауна сухая (которая в России отчего-то считается истинно финской – жаль, финны об этом не знают), с температурой воздуха от семидесяти до ста десяти градусов. В общем, за четыре часа пребывания в Сечени фюрдо я испробовал на себе всё, что предлагается купальнями для развлечения почтеннейшей публики, даже нырял в бассейн с ледяной (градусов семь, от силы) водой. И нагулял, что естественно, зверский аппетит!
Ресторанов в Будапеште – валом. Да что там валом, их там, я думаю, не меньше, чем собак нерезаных! Но человек ко всему новому (и к заведениям общепита – в первую очередь!) относится обычно с некоторой долей подозрительности, гораздо привычнее ему то, что уже известно и опробовано – посему решил я шибко не мудрить, а отобедать в ресторане «Пирошка» на Дамьянич ут (на этой же улице находится и прелестный винный погребок «Боркапольна» - кстати) – благо, был я там уже трижды, и все три раза кормили там меня безупречно.
Суп йокаи баблевеш – вариация на тему гуляша, с фасолью, копчёной свининой и сардельками – это, я вам скажу, не просто суп, а замечательный обед! Никакого «второго» не надо…. Достаточно сказать, что стандартная порция этого «супчика» - семьсот грамм! Впрочем, это вообще общевенгерская норма одной порции супа, меньше я ел только в тайском ресторане на Андраши ут на следующий день, там подавали супчик в таких небольших мисочках, грамм на двести пятьдесят, от силы – ну так и кухня там была тайская, что с них взять, с азиатов…. Стоит порция этого супчика 950 форинтов (3.20 – это если на евро), и после него часа четыре НИЧЕГО есть не хочется…. Да, кстати – в этот раз заказал я ещё порцию «Уникума» (благо, не за рулём) – 580 форинтов за двадцать грамм в заледеневшей рюмочке (это такой венгерский прикол) – дабы в очередной раз убедиться, что пертуссин моего босоного детства – этот тот же «уникум», только без ненужных мадьярских понтов. Убедился!
Затем был Андраши ут – сиречь, проспект Андраши. Довольно, надо сказать, унылая улица, застроенная сначала (если идти от площади Героев) виллами будапештских нуворишей периода заката Империи (теперь здесь, по большей части, размещаются разные посольства) вперемешку с трехэтажными жилыми домами времен ВНР, а затем, начиная от Кодай кёрёнд (площади Золтана Кодая) – пяти-шестиэтажными сецессионами и бидермейерами – ну, тут уж я нафотографировал вдосталь! Благо, было что…. Дойдя до площади Байчи-Жилински, я решил, что на сегодня, пожалуй, достаточно Будапешта, и надо бы отдохнуть. Но перед тем, как убыть в свой пансион – решил, что стоит, пожалуй, в центре мадьярской столицы испить кофею и навернуть пару-тройку пирожных – благо, кондитерка в Будапеште отменно хороша!
Так и сделал. Выбрал заведение бюджетного вида (туда заходили, главным образом, туземцы, туристов с фотоаппаратами и видеокамерами не наблюдалось), с интерьером, не претендующим на запредельные цены – и угадал! Порция «надь каве» («большого кофе», то бишь объёмом в четыреста грамм, я выбрал «латте», поелику люблю молоко – как истый белорус) – причем отменного качества! – обошлась мне всего в 480 форинтов, два пирожных (кусок торта «Эстерхази» и творожно-клубничный крем) стоили тоже недорого – за оба я отдал 580 форинтов. При этом через дорогу, на площади перед Сент-Иштван темплом, в кондитерских порция маленького «эспрессо» предлагалась за тысячу форинтов, а лангош с мясным фаршем и паприкой – вообще по заоблачной цене в 1250 форинтов – и находились (туристы, разумеется) такие, кто всю эту музыку покупал! Глядя на всё это безобразие, я трижды себя похвалил за усердие в изучении венгерского языка и быта и нравов мадьярской столицы…
На следующий день решено было прошвырнутся в Буду – посмотреть на Пешт свысока. Впрочем, Буда – Будой, но для начала надо было заехать на Кечкемети утца, в Белвароше Пешта, где располагалось издательство Миклоша Хорвата, с которым была договоренность о встрече. Кстати, встретился рядом с офисом уважаемого урама Хорвата с одной любопытной шнягой – самовыдвигающимся надолбом, каковой служил для преграждения въезда в пешеходную зону легковых автомобилей и прочего необщественного транспорта. У водителей же маршрутных автобусов имелся брелок, с помощью которого этот надолб они секунд на десять – аккурат, чтобы успеть проехать – убирали в землю; после проезда автобуса надолб выползал из своего логова, вновь делая Кечкемети утца непроезжей для автотранспорта.
Разговор, увы, ни к чему хорошему не привел. Урам Хорват согласился на своей счет издать «Антинюрнберг» (тиражом, кстати, вполне приличным, полторы тысячи экземпляров) - но поставил условие – перевести текст книги на мадьярскую мову за счет автора. Самая скромная ставка за художественный перевод – один форинт за знак, включая пробелы, то есть за перевод «Антинюрнберга» потребуется заплатить 380.000 форинтов, сиречь – почти 1.300 евро. Это перебор – посему, выпив с урамом Хорватом по чашке кофею, я пожал ему руку и откланялся. Не по Хуану сомбреро¸ в общем…
Прогулявшись до Деак Ференц тер (площади Ференца Деака, бывшего министром юстиции в «революционном правительстве» 1848 года), я сел на шестнадцатый автобус (такой беби-«Икарус», на двадцать два пассажира, что-то навроде выпускающихся у нас в Гомеле «Радзимичей», причем с таким же грохочущим двигателем – сговорились они, что ли?) – и поехал в Буду, дабы побродить вдоль Рыбачьего бастиона и поглазеть, как и было задумано, на Пешт свысока.
Чёртовы мадьяры нынче за право подняться на верхнюю площадку Халасбашти удумали брать деньги – не Бог весть какие, сто форинтов, но тут важен принцип, в прошлый раз подняться можно было даром – посему я решил не дать на себе нажиться будапештскому муниципалитету – и сделал пару фоток Пешта из крытой галереи, за вход в которую брать деньги наследники баконьских разбойников ещё не додумались. Ну и заодно пощёлкал все будайские достопримечательности – ухмыляясь доверчивости туристов, коим гиды на голубом глазу вещали о том, что церковь святого Матяша построена едва ли не в тринадцатом веке. Построена она тогда, может быть, и была, но тогда же – ну, может, лет на двести позже – была и разрушена, а все то, что туристы, благоговея, лицезреют вокруг себя – есть творение Миклоша Ибла, Фридеша Шулека, Йожефа Хильда и прочих архитекторов XIX и начала XX веков, в том числе и Сент-Матьяш темплом, и колонна на Сентхаромшаг тер, и все прочие архитектурные изыски будайской стороны Новоделы, кругом новоделы, сплошной обман и развод трудящихся на деньги…
Кстати, мадьярская столица изобилует памятникам мужикам в военной форме и с разного рода огнестрельным и холодным оружием в руках – хотя, насколько я помню, венгерская армия со времен битвы при Мохаче (когда мадьярское феодальное войско было просто втоптано в грязь турецкими янычарами, а король Лайош II и вовсе безвестно сгинул) НИ РАЗУ военных побед не одерживала, и всегда, как правило, была бита – включая сюда и позорную капитуляцию при Виллагоше, когда революционный диктатор восставшей Венгрии Гергей сдался на милость фельдмаршала Паскевича. Этот эпизод венгерской истории, кстати, оставил после себя один интересный обычай: мадьяры НИКОГДА не чокаются бокалами (или кружками) с пивом. Потому как 6 октября 1849 года переданных Паскевичем австрийцам пленных мадьярских (до мятежа бывших австрийскими офицерами) генералов (числом в тринадцать душ) командующий австрийской армией барон Хайнау велел повесить – без суда, как изменивших присяге. И пока генералов вешали – Хайнау со своим штабом заседал в пивной рядом с площадью, на которой были установлены виселицы, и дул пиво, весело чокаясь под тосты «За победу!» (хотя победил и не он, а Паскевич).
Бродить по Буде долго можно в двух случаях – если вы в первый раз в Будапеште или если влюблены и гуляете с предметом своей страсти. Во всех остальных случаях долго по тамошним лестницам вверх-вниз не наскачешься, живо даст о себе знать застарелый остеохондроз, ревматизм или ишиас – кому на что повезло. Посему я, отдав дань всем дежурным памятникам (но не купив магнитик на холодильник, ввиду его просто несуразной – 1.000 форинтов! – цены), нашел остановку все того же шестнадцатого маршрута и убыл вниз, на пештскую сторону – на сей раз через тоннель, прорытый в горе под замком.
Времени оставалось ещё валом – посему я решил просто пошляться по Пешту, а пообедать где-нибудь в районе площади Октогон, причем желательно – чем-нибудь невенгерским (мадьярскую кухню обожаю, но все же она излишне тяжела для желудка да и ко сну после неё клонит ужасно). Так и сделал – бесцельно прошатался по историческому центру венгерской столицы (кстати, побывав у кинотеатра «Корвин» - известного тем, что в 1956 году в переулках вокруг него тусовались главари мятежа и был штаб – ну, или что у них там было вместо него – восстания). Приятно, чёрт возьми, гулять по этому городу! Есть на что посмотреть, есть что сфотографировать, а главное – море мест, где можно поесть! Целая улица – Радаи утца – сплошные кафе, рестораны и забегаловки, перемежающиеся книжными магазинами; такого обилия книжных я ещё нигде не видел!
Ближе к вечеру, уже у Оперы, я был пойман уличным зазывалой – настойчиво приглашавшим посетителей в только что открывшийся (по его словам) тайский ресторан. Мадьяр был так настойчив, его призывы были так убедительны (на трех языках – по-венгерски, по-английски и по-русски) – что было бы верхом бестактности плюнуть ему в рожу и пройти мимо. Тайский так тайский – чем он хуже других-прочих? – решил я и вошел в это заведение.
То, что ресторан новый – тут же подтвердилось (увы, не с лучшей стороны – в помещении тошнотворно воняло свежей краской), то, что тайский – также (по кухне туда-сюда сновали хлопцы из Юго-Восточной Азии, деловито превращая в еду трупы разных животных и кучи загубленных растений); осталось лишь убедиться, что кухня в нем – действительно тайская. Хотя как это можно было сделать, ни разу не быв в Таиланде? – чёрт его знает…. Заказал куриный суп, говядину с овощами, бутылку достойного (по словам официанта) купажа (шардонне и шаргомушкотай) – и решил ждать, что будет дальше.
Оказалось, что, несмотря на наличие зазывалы (что, обычно, говорит не в пользу заведения – хорошие места общественного питания в услугах зазывал обычно не нуждаются), омерзительную вонь краски и незнание официантом даже начал великого и могучего – кухня в этом заведении оказалась превосходной – как и вино, доставленное к столу. Век живи – век учись, в общем…
Впрочем, особо засиживаться по ресторанам и гулять до полуночи по будапештским улицам мне было не с руки. На следующее утро надлежало пораньше двинутся в путь, дабы, избежав обычных будапештских утренних пробок, умудриться выбраться из мадьярской столицы максимум к девяти утра – на час в Партизанске была назначена презентация «Славянского сердца», и опаздывать было крайне неприлично. Посему, рассчитавшись за ужин, я тотчас же двинулся домой – в пансионат любезной госпожи Агнес Баи.
Назавтра меня ждала Словакия.
Тысячу семьсот вёрст по Восточной Европе, или шесть дней в бывшей Австро-Венгрии
3. Из Будапешта в Партизанске через Эстергом и Златы Моравцы. Презентация «Славянского сердца»
Впрочем, не зря сказано – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»; в общем, дюже рано выехать на север (как это планировалось накануне) мне всё же не удалось – завтрак, сборы, подготовка СААБа – и уютный пансион Bai мы с моим верным шведским Росинантом покинули уже в девятом часу. Аккурат, блин, в разгар утреннего трафика – коего так хотелось давеча избежать…. Посему вместо запланированного часа по Будапешту довелось пробираться (по Большому Кольцу, оно же – Надькёрут) почти в два раза дольше – и лишь в одиннадцать утра мы выбрались на одиннадцатую трассу на Эстергом.
Дорога эта, кстати, оказалась донельзя живописной – шла она вдоль Дуная, по маленьким городкам и деревням, и на въезде в Эстергом я не удержался, чтобы не остановиться на пару минут и постоять на берегу Дуная – уж больно виды там были ошеломительно хороши. Тут же подсуетился сидевший у берега с одинокой удочкой мадьяр – на неплохом русском языке предложивший снять меня на фоне дунайской излучины, попросив за эту услугу тысячу форинтов (как я понимаю, на опохмел) Естественно, я согласился – результат чего вы можете увидеть на одном из прилагающихся фото.
По Эстергому, кстати, пришлось изрядно поколесить – несмотря на то, что карта обещает прямую дорогу к Дунаю. Вместо этой прямой дороги указатели повели нас сначала к базилике – она же дворец эстергомского архиепископа – а затем принялись кружить по городу, и в результате к мосту через Дунай я выбрался лишь к полудню (впрочем, виною тому также и сама базилика – каковую я просто не мог не сфотографировать, уж больно величественно здание, внушает трепет даже человеку, отрицающему римско-католическую схизму).
В общем, в Штурово, на словацкой стороне, я оказался уже сильно отставшим от графика – до презентации оставался всего час, а ехать нужно было ещё довольно прилично. Посему ранее предполагавшийся маршрут в обход Втачника – горного массива, отделяющего Среднюю Нитру от придунайской равнины – был тут же пересмотрен, и горы решено было штурмовать по прямой. Во-первых, экономия по времени (срезался изрядный кусок пути километров в сорок), во-вторых, горы – это всегда красиво! В Златых Моравцах я решительно свернул направо – и уже через десять километров начал подниматься по бесчисленным серпантинам вверх, на перевал, высота которого – почти семьсот метров над уровнем моря. Не сильно высоко, понятное дело – но все же и не так мало, учитывая, что дорога через Втачник – узкое извилистое шоссе с весьма посредственным покрытием…. Да ещё дорожные знаки!
После венгерских указателей (больших, красочных и довольно подробных) словацкие выглядели крайне незамысловато; было такое впечатление, что дорожные указатели словаки (кстати, как и чехи) размещают на своих дорогах по принципу наименьшей доступности – они маленькие, блеклые, невнятно написанные и к тому же довольно странно расположены, иногда, как на Украине, в густых зарослях придорожного кустарника. Ну, зачем это делают хохлы, понятно – коррупция их ДАИ есть притча во языцех – а вот зачем это словакам, я лично ума не приложу…
Без пяти минут час мы с СААБом были на площади Словацкого национального восстания в Партизанске. Времени на то, чтобы переодеться и вообще привести себя в Божеский вид, не было совсем – посему, схватив упаковку книг о Рудольфе Яшике, я помчался в здание местной администрации, где была назначена презентация «Славянского сердца». Посему на фотографиях я выгляжу крайне непрезентабельно – в рабочих шмотках (хотя парадный костюм был заботливо упакован супругой – но так и провисел на плечиках позади кресла пилота).
Народу, кстати, пришло немало. Во-первых, полторы дюжины школьных учителей из местных школ (как оказалось, русский язык нынче изучают в каждой третьей школе Средней Нитры, что радует) во главе с директором базовой партизанской школы имени Яшика, уважаемым доктором Рудольфом Ивановичем (Иванович – это не отчество, это фамилия). Во-вторых, несколько дамочек из местного самоуправления – из чистого любопытства. Ну и, наконец, в-третьих - три десятка школьниц из вышеозначенной школы – которым, по моему скромному мнению, была обещана твердая пятерка по словацкой литературе за сей подвиг. А сидеть в жарком актовом зале и слушать непонятную абракадабру, что несет какой-то странный толстяк из неведомой страны – это, скажу я вам, для барышень настоящий подвиг, учитывая, что на улице – плюс двадцать три, весна и масса мальчишек…. Но – пришли! За что им отдельное спасибо.
Вопросы народ задавал активно, и вообще было видно, что приезд странного белоруса, который отчего-то загорелся фантазией написать книгу об их знаменитом когда-то земляке – развлечение для социально активной местной публики не менее значимое, чем приезд бродячего цирка или концерт среднепопулярной местной «звезды». Книги, принесенные для раздачи, были розданы дотла (даже не хватило, пришлось обещать прислать десяток экземпляров почтой - что, к своему изумлению, я в июне и сотворил). Затем пан Крбушик важно объявил, что руководство города желает меня угостить обедом в местном ресторане – куда мы и отправились подкрепить силы. Кстати, приматор места (городской голова, если по-русски) подарил мне выпускающуюся исключительно в сувенирных целях бутылочку (в форме башмачка – напоминание о заводе Бати, давшем жизнь Партизанску) местного кальвадоса – каковая, к вящему удивлению моих друзей, по сию пору стоит нетронутой. Сувенир, не пить же его, в самом деле…
На следующий день, покидая Партизанске (меня ждал Краков), в Малых Белицах обнаружил я крайне любопытный дорожный указатель – извещавший прохожих и проезжих, что в километре от оного знака, в местечке Бороздяны, находится музей Александра Сергеевича Пушкина. Понятно, что сам великий поэт в Австрии (тогда эти земли принадлежали Габсбургам) ни разу не бывал – но вот зато сестра его жены, Александра, выйдя замуж за барона фон Фризенгофа, сделалась австрийской землевладелицей, отаборившись в поместье Бороздяны. И Наталья Николаевна, уже будучи Ланской, вместе со своими детишками от Александра Сергеевича частенько навещала сестрёнку – благо, никаких виз, ни австрийских, ни шенгенских, для этого в те времена не требовалось. Кстати, Александра Николаевна Гончарова, в браке фон Фризенгоф, похоронена в Бороздянах – а в баронском особняке рачительные словаки оборудовали музей великого русского поэта. Который, кстати, действует и посейчас, детишек туда возят со всего Нитранского края!
Далее был Краков – в который я прибыл уже на закате, прокатившись по истинно словацким местам, которые, по мнению местных националистов, являются колыбелью не только словацкого народа, но и всех славян. Вместе взятых….
До Ружомберока (в котором предполагалось выскочить на хорошо нам с СААБом известную транзитную магистраль Е 77) пришлось немало попетлять - сначала по долине Нитры (добравшись до её верховий), а затем, в Нитранском Правно перевалив через хребет Малой Фатры – по долине реки Турец. Кстати, именно эта местность, долина реки Турец до его слияния с Вагом – и есть самая что ни на есть коренная, стопроцентная, абсолютная Словакия, и именно в Турчанском Святом Мартине – сейчас он просто Мартин – 30 октября 1918 года собрался первый Словацкий национальный совет - который принял декларацию о вхождении Словакии в состав единого Чехословацкого государства. О том, что ты проезжаешь самую «правильную» с национальной точки зрения словацкую территорию – гласит плакат у гипермаркета «ТЕСКО», текст которого тянет на полноценную 282-ю статью УК РФ…. Посему я его здесь не привожу. Во избежание, как говориться…
В Ружомбероке погода испортилась – начался мелкий противный дождь, характерный для Бескид, и сопровождал он нас до самой Велички – где планировалось отабориться, с тем, чтобы на следующий день двинутся в Музей Национальной истории в Кракове. Кстати, мотель «Классик», где я обычно останавливаюсь, когда бываю в польской «культурной столице» - более чем демократичен по расходам и достаточно уютен, цена за номер – сто злотых (включая завтрак – хотя, положа руку на сердце, завтрак мог бы быть и посущественней), до центра Кракова каждые десять минут ходят маршрутки. Три злотых и четверть часа времени – и ты у Барбакана!
На следующее утро, увы, меня ждало чудовищное разочарование. Документы королевского суда над Северином Наливайко оказались на старонемецком языке, обильно уснащенным примитивной латынью! Блин, какой удар со стороны королевских судей! Мой чичероне, коего мне любезно предоставил музей, только руками разводил – старонемецкий в смеси с достаточно варварской латынью оказался ему не по зубам… Правда, некоторые показания были записаны по-польски – но каким-то совсем жутким полууставом, и разобрать, что там говорилось свидетелями и потерпевшими – было решительно невозможно! Единственно, удалось найти свидетельские показания львовского старосты Петра Барзиза – что Гальшка Острожская во дни её пребывания в монастыре братьев-доминиканцев в столице Галиции «была на сносях» (если, конечно, музейный хлопец мне правильно эту тарабарщину перевёл). Стало быть, вполне могла родить сына – Северина Наливайко…. Ну да это я уже бросаюсь в омут предположений.
В общем, посещение Кракова оказалось практически напрасным – за один-два дня надеяться разобраться в куче бумаг, написанных от руки на непонятных языках (и даже смесях языков – что вообще аут!) нечего было и думать. Посему, погуляв после обеда по плантам и зайдя в излюбленный в студенческую пору бар на Звежинецкой – решил я более столицу Малопольши своим присутствием не отягощать. Попробую разобраться во всей этой музыке в следующий раз, призвав на помощь специалистов-палеографов, самому эти письмена мне ни в жизнь не разобрать.... И в пять часов пополудни двинулся я на северо-восток, к рубежам любезного Отечества.
Семьдесят девятое шоссе до Сандомира оказалось, к моему удивлению, недурно отремонтированным – как и дорога от Аннополя на Красник. Работают поляки! Жутковатая в совсем недавнем прошлом трасса от Люблина на Ленчну – опять же, избавлена ныне от страшных колей и годится для передвижения легкового автотранспорта без всяких трудностей! Да, вхождение в Евросоюз дало полякам немало – особенно это заметно в дорожном строительстве…
На границе мы с СААБом оказались далеко за полночь, скорее даже будет правильным употребить выражение «под утро». Тем не менее – машин с белорусскими номерами на въезд в Синеокую стояло изрядно, к тому же я, как последний болван, встал в колейку тех, кто везет из Польши товар и желает получить назад польский налог на добавленную стоимость (VAT). Так бы и стоял часа два – если бы поляк, проверявший документы, не велел мне, «безватному», живо перестроится в другой коридор – где сиротливо стоял микроавтобус с московскими номерами.
В общем, к четырем часам утра мой анабасис завершился – и вот что я вам скажу, дорогие друзья: Нет лучшей земли на свете, чем наша земля!
