Как известно, смертная казнь отменена почти во всех странах христианского мира. Действительно, намеренное лишение человеческой жизни противоречит фундаментальным христианским догматам, поэтому в XXI веке те страны, которые в действительности не отменили эту страшную бесчеловечную меру наказания, действительно могут быть названы не иначе, как антихристианскими.
В христианском мире остаётся не так много стран, где смертная казнь всё ещё не была отменена. Например, среди этих стран есть даже защитница демократии и прав человека, западная сверхдержава под названием Соединённые Штаты Америки. Вспоминается прекрасный фильм немецкого режиссёра Вернера Херцога «В бездну: Повесть о жизни, повесть о смерти», который именно с философской точки зрения пытается разобраться в природе смертной казни и преступников, которые к ней приговорены. Фильм рассказывает историю двух подростков из штата Техас, который является лидером в США по количеству осуществлённых смертных приговоров: о двух ребятах, совершивших тройное убийство, чтобы завладеть модным спортивным авто. Не удивительно, что это произошло именно в США, где капиталистическое отчуждение достигло своей высшей точки и где так легко завладеть оружием. Например, то, что безумие, психические заболевания, являются симптомом современного капитализма: так проще всего снять напряжение в мире сверх общения и неутомимых крысиных бегов. Именно это было проанализировано на примере недавних массовых убийц и самоубийств известным итальянским философом Франко «Бифо» Берарди в его недавней книге «Герои: массовое убийство и самоубийство». К безумию, порождённому капитализмом, можно отнести и недавнее дело «чёрных риелторов», к которым решили применить высшую меру наказания в Беларуси.
В противоположность лицемерным США, которые, являясь мировым полицейским, насилием защищают демократию и права человека во всём мире, во всех европейских странах, кроме Беларуси, смертная казнь всё же отменена. Более того, наличие смертной казни в Беларуси роднит её скорей со странами Азии и Африки, где она также практикуется.
Это известно, что наказание через повешенье, или гильотину, издавна считалось не иначе, как спектакулярным событием. Иначе говоря, как на то указывает различная литература, казнь превращалась в своего рода событие общественной значимости, вроде театрального представления, куда собирался народ, относящийся к различным социальным слоям. Таким образом, казнь выступала в качестве показательного события, оплотом властвующей идеологии. Например, согласно Мишелю Фуко, в этом заключается смысл перехода от дисциплинарной власти к биовласти: при старой форме власти речь идёт о непосредственной дисциплине, которая осуществляется по отношению к человеку, который посягнул на жизнь суверена: иначе говоря, человек, который посягнёт на жизнь суверена, олицетворяющего политический строй, ждёт непосредственное и показательное лишение жизни, через что и осуществляется тот самый фуколдианский паноптикум или дисциплинарный контроль. Такая мера наказания применялась, например, ко многим революционерам: даже в XX веке смертная казнь приводилась в исполнение. Стоит вспомнить казнь разных анархистов, которые были репрессированы именно за свои слишком вольные взгляды. При новой форме власти, т.н. «общества контроля», дисциплина уже не является внешней по отношению к нашему телу. Напротив, наше тело при биополитике выступает наивысшей ценностью, через что и осуществляется контроль.
Таким образом, критика Евросоюза по отношению к смертной казни в Беларуси можно рассмотреть не иначе, как критику новой биовласти, которая признаёт человеческую жизнь наивысшей ценностью, старой дисциплинарной власти, механизмы которой продолжают быть мобилизованы в Беларуси через такие вещи как смертная казнь или даже пытки по отношению к заключённым или насилие против протестующих. Такое старое дисциплинарное насилие по отношению к человеческому телу неприемлимо с точки зрения новой биовласти: в этом и заключается завуалированный смысл политического послания Евросоюза по отношению к Беларуси.
К тому же, забавен ещё один момент риторики европейского неоколониализма, ярко звучащий в речи Генерального секретаря Совета Европы Турбьёрна Ягланда. В частности, он заявляет, что политика Беларуси противоречит т.н. абстрактным «европейским ценностям», что заставляет опять таки задуматься над тем, что он имеет под теми самыми европейскими ценностями: не эти ли же самые ценности заставляли Европу во имя идеи превосходства своего духовного опыта порабощать и колонизировать весь земной шар? Если действительно существуют те самые европейские ценности, то почему они не противоречат долгосрочному экономическому и политическому союзу с такими странами, как США, где смертная казнь тоже продолжает приводиться в исполнение? Когда именно Европа заявляла о своём отказе от какого-либо сотрудничества с США на основании именно этих европейских ценностей? Естественно, намного проще обвинить в отсутствии европейских ценностей те страны, которые никогда и не принадлежали к западной цивилизации и всегда были исключены на правах неграмотной недо-европейской периферии.
Лично я выступаю тоже против смертной казни, но отнюдь не на основании каких-либо христианских или европейских ценностей. Не потому, что я поддерживаю новую биовласть, которая защищает права на человеческую жизнь, но в то же самое поддерживает, например, рынок торговли органами человека. Я выступаю против смертной казни лишь на основании своих собственных общечеловеческих ценностей и уверенности в том, что человек может всё же исправиться. В конце концов, как говорил известный словенский философ, истинными христианами являются именно атеисты.
Юрий Урсо
