Андрей Суздальцев: Бег по кругу
Как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно в ней ездить? Конфуций
Союзное государство Беларуси и России – своеобразный феномен в мировом интеграционном процессе. Этот проект, упорно возвращаясь к проблемам, так и не решенным в предыдущие годы между двумя суверенными и не чужими друг для друга государствами, неуклонно и очень настойчиво совершает своеобразную циркуляцию во времени. Все это интеграционно-броуновское движение напоминает бессмысленно кружащий в океане корабль с заклинившим рулем. При этом на борту два «капитана», которые, как говорится, «не видят» друг друга…
К примеру, российско-белорусская интеграция, начавшись больше двух десятков лет назад с символического выкапывания пограничного столба на границе между Россией и Беларусью (единая таможенная зона 1995 года), постепенно, но неуклонно возвращается туда, откуда и начиналась – к восстановлению полноценной границы между двумя частями формально «единого» Союзного государства и появлению пограничных пикетов Россельхознадзора.
Союзное государство за прошедшие годы так и не решило пограничную проблему, хотя белорусская сторона на прошлой неделе неоднократно уверяло, что переговоры идут в нужном для Минска направлении и успех не за горами. Укрепление границы со стороны России является наиболее ярким примером отсутствия доверия Москвы к Минску…
Вскочить на подножку последнего вагона…
В «нулевые» годы XXI века в России с подачи высшего руководства активно обсуждалась задача переформатирования российской экономики в инновационную экономику. Эксперты в то время говорили, что без глубинных структурных экономических и политических реформ в РФ выйти на инновационный уклад невозможно. Чем выше технологический уровень цивилизации, тем сильнее взаимосвязь между политической системой и уровнем развития экономики и, прежде всего, её инновационных отраслей. В тоже время неоднократно напоминали, что времена Тайваня и Южной Кореи («азиатских тигров») – лидеров НТР времен «Холодной войны», вряд ли повторятся… Несмотря на то, что по целому ряду внутренних и внешних причин инновационная перестройка российской экономики так и не началась, дискуссия в научных и экспертных кругах России была жаркой …
Любопытно то, что в 2007-2008 годах (до осени 2008 года – начала мирового финансового кризиса), Союзное государство усилиями, прежде всего, его белорусской стороны, пыталось как-то войти в российскую инновационную проблематику, распространяя теорию инновационного переформатирования экономики и на Беларусь, что, естественно, было невозможно. Трудно было представить, чтобы российское руководство стимулировало бы передачу новейших технологий в страну, руководство которой «не имеет тайн» от Китая и в своё время (1995 г.) продало новейший в то время ЗРК «С-300» США.
Изначально было понятно, что белорусские власти, используя бренд Союзного государство, стремилось буквально «втиснуться» в российскую инновационную перестройку, рассчитывая, прежде всего, не только на приток новых технологий, но и надеясь получить масштабное и, конечно, безвозмездное финансирование из России. Белорусам не поверили..
Импортозамещение – «пролет нормальный»
В 2015-2016 годах, в разгар российской программы импортозамещения, Минск через союзные структуры так же активно напоминал о себе, рассчитывая на то, что часть заказов получит белорусская промышленность. Однако, в итоге, о какой либо активной роли республики в российском импортозамещении говорить не приходится.
Причин было несколько. Прежде всего, встал вопрос о технологических возможностях белорусских предприятий. В ряде случаев для раскручивания белорусского импортозамещения российским партнерами пришлось бы передавать в РБ технологии, что гарантировало их почти мгновенную перепродажу.
Кроме того, учитывая, что современная Беларусь является несомненным мировым лидером в развитии контрабанды, то возобладало мнение, что партнеры из РБ немедленно начнут посреднические операции по перепродаже санкционных товаров, включая инвестиционные (технологии), меняя только документацию и товарные знаки ЕС на белорусские.
Цифра
Зимой 2017-2018 года, Беларусь, используя то же Союзное государство, активно пытается встроиться в новую российскую программу «оцифровки» экономики. В Минске активно пиарят не только свою, белорусскую «цифровую» экономику(?), но и выражают уверенность, что финансирование на «оцифровку» Беларуси можно будет получить от России. Отсюда и начавшаяся пропагандистская кампания о строительстве, естественно, «совместной» цифровой экономики России и Беларуси, но, понятно, за российский счет. Было бы странным, если бы Минск выразил желание инвестировать в данную программу…
При этом, естественно, замалчивается то, что до настоящего времени, несмотря на почти четверть века существования белорусско-российской интеграции, экономики двух стран-партнеров по СГ принципиально не стыкуются. Фактически в двух частях формально «единого» Союзного государства существуют две принципиально разные экономические системы. Между тем, не является тайной, что частично рыночная экономика, администрируемая тремя десятками министерств и ведомств с монопольным влиянием госсектора, не поддается «оцифровке» в принципе. В белорусской «экономическом блоке» до сих пор не решили проблему элементарных в советском стиле приписок.
Кроме того, трудно представить, как возможно «оцифровать», к примеру, белорусскую таможню, благодаря которой существует огромный контрабандный терминал, управляемый УД президента РБ, и позволяющий зарабатывать на аннулировании российских санкций против европейского продовольственного экспорта в Россию до 2 млрд. долларов в год.
Не является тайной и то, что современная Беларусь представляет из себя букет офшоров, включая нефтяной и активно создающийся фармацевтический, «оцифровка» которых приведет к их уничтожению, что, в свою очередь, нанесет колоссальный ущерб финансам «семьи» и приближенных олигархов–«кошельков». Это квазирыночная часть белорусской экономики находится в тесной связи с её самой коррупционной часть – госсектором. В итоге, экономическая система республики объективно стремится к самоизоляции: приватизация только для своих, внешние инвестиции для госсектора, закрытый внутренний рынок и т.д.
Как следствие, белорусская сторона блокирует свободу перемещения товаров, услуг и капиталов между РБ и РФ. Перемещение белорусской рабочей силы белорусские власти пытаются поставить под свой контроль и обложить дополнительными налогами («налог на тунеядцев»).
Между прочим, именно по причине самоизоляции белорусской экономики от российской, между Россией и Беларусью до сих пор не создано ни одной полноценной совместной корпорации – горизонтального или вертикального концерна. Единственный российско-белорусский синдикат «Белорусская калийная компания» распался в 2013 году из-за попытки рейдерского захвата партнера по синдикату – «Уралкалия», генеральный директор которого был взят в заложники и провел почти полгода в заключении.
Понятно, что на этом фоне говорить о каком-либо доверии в сфере экономики не приходится. Так что нам представляется, что все попытки белорусской стороны «запрыгнуть в последний вагон» очередной российской экономической программы вряд ли будут иметь какой-то успех.
Эрозия доверия
В данном случае уже нет смысла вспоминать и более «мелкие» союзные программы, включая ставшей притчей по всех языцех истории о создании автомобильного холдинга в составе «МАЗ» и «КАМАЗ» или поистине «пионерская» история с инвестициями российской пивоваренной компании «Балтика». Не добавил доверия между бизнес-сообществами двух стран – партнёров по СГ и скандал со стройкой «Газпром центра» в Минске. Дело в том, что белорусские подрядчики провели работу по свайному укреплению основания высотного здания с браком… Стройка замерла на год. Итак, с каждым разом все по старой схеме...
Проблем и причин создавшегося положения великое множество, но нам представляется, что главная проблема заключается в том, что, начиная с 1995 года, с появления первых фур с белорусской контрабандой в рамках единой российско-белорусской таможенной зоны, уровень доверия между двумя странами сначала медленно, но затем ускоряясь в рамках все более учащающихся кризисов между Москвой и Минском, стал снижаться. В настоящее время он близок к нулю.
Как доказательство можно привести пример с динамикой двусторонних контактов между руководством двух стран. Всю прошлую осень мы могли наблюдать, как на всех проходящих саммитах В. Путин откровенно сторонился А. Лукашенко.
Тупик?
Итак, на самом деле вопрос стоит очень остро – есть ли реальная экономическая интеграция внутри Союзного государства или мы можем считать, что это образование выродилось в «переговорную площадку» для утверждения все новых объемов российской экономической поддержки белорусскому политическому режиму. При этом придется признать, что основная часть российской помощи не доходит до белорусского народа.
Стоит напомнить, что Союзное государство – это политический уровень интеграции, то есть ему, по идее, должна предшествовать целая линейка этапов, включая таможенный союз, единое экономическое пространство, экономический союз и, наконец, валютный союз. Таможенный союз с едиными таможенными пошлинами и наднациональными органам управления так и не сложился. В то время (1995-2000 гг.) А. Лукашенко категорически не признавал какие-либо «ущемления» государственного суверенитета, предпочитая развивать контрабандные схемы.
Экономическая интеграция между Россией и Беларусью к началу XXI века выродилась в растущие дотации со стороны российского бюджета и контрабанду, увязанную с политикой конфиската, чем активно занималась белорусская таможня. В итоге, СГ задумывалось, как своеобразный интеграционный «скачек», должен был подтолкнуть Минск к созданию полноценной политико-экономической интеграции «сверху».
Однако, уже к середине «нулевых» годов, после газонефтяных скандалов и провала ввода союзной валюты, стало ясно, что экономическая интеграция между Россией и Беларусью вылилась в специфическую иждивенческую национальную экономическую модель, менять которую А. Лукашенко не намерен. После 2012 года экономическая составляющая Союзного государства «перекочевала» в евразийский интеграционный проект, где, формально дойдя до предвалютного уровня была остановлена уже совместными усилиями президентов Беларуси и Казахстана (2015 г.).
В итоге, как уже не раз отмечалось выше, в рамках СГ функционируют две принципиально разные экономические системы. Причем, экономическое содержание союзных отношений носит политический характер, так как основная вина за проблемы белорусской экономики официальным Минском в обязательном порядке возлагается на Россию.
Что делать?
Между тем, ситуация в белорусской экономике носит принципиально невыносимый характер. Во-первых, наметившийся в конце 2017 года в Беларуси экономический рост с одной стороны, не компенсирует потери ВВП за предыдущие годы, а с другой стороны, не имеет абсолютно никаких внутренних источников. Оживление белорусской экономики полностью увязано с выходом из рецессии российской экономики. Фактически, современная белорусская экономика является частью российской, причем самой неэффективной и расточительной.
Во-вторых, страна вступила в этап деиндустриализации, что является следствием сугубо потребительского отношения к многолетней российской финансово-ресурсной поддержке, потраченной не на модернизацию белорусской экономики, а на обеспечение переизбрания А. Лукашенко на очередные президентские сроки.
Неоднократные кризисы в отношениях между Россией и Белоруссией привели к исчезновению доверия между руководствами двух стран, что блокировало развитие и углубление российско-белорусской интеграции.
В связи с этим, все попытки белорусской стороны использовать Союзное государство, для того, чтобы «прицепиться» к тем или иным российским программам, призванным переформатировать или даже реформировать российскую экономику, представляют из себя бессмысленные попытки белорусского руководства за чужой счет, в данном случае за счет России, выбраться из замкнутого круга примитивной политической системы и иждивенческой экономической системы, ничего при этом не меняя. Вряд ли у А. Лукашенко это получится.
Андрей Суздальцев
Источник: politoboz.com
