Игорь Орлович: Язык вызова. Почему белорусский язык перестал быть нейтральным
…Недавно в минской маршрутке стал свидетелем бытовой сценки. Севшая на одной из остановок в микроавтобус девушка лет 20 вела разговор по мобильному телефону. Разговор шел на какие-то обычные молодежные темы (куда пойти, с кем повидаться, а я такая, а он такой, а я ему и т.п.), густо перемежался отборнейшим матом, но главное – он шел на сильно повышенной громкости. Девушку слышал не только невидимый собеседник, ее слышали все пассажиры, и, видимо, даже пешеходы. Зачем же она говорила так громко?
Ответ прост: она говорила по-белорусски.
У нужной остановки девушка стала и так же громко и с подчеркнутой гордостью произнесла: «Спынiце, калi ласка!» При этом она победоносно оглянулась вокруг, словно желая увидеть на лицах пассажиров восхищение ее смелостью и белорусскостью.
Увы – пассажирам было все равно. На девушку никто не смотрел. Людям было, откровенно говоря, плевать, на каком языке она высказывается.
С разочарованным, но и гордым лицом «свядомая» покинула автобус. Уверен, она была убеждена в том, что высоко несет знамя белорусского языка и здорово дала прикурить всем этим забитым «ватникам» и поклонникам Лукашенко…
Что же не так с этой девушкой и теми, кто думает так же, как она?.. Ведь, если разобраться, с белорусским языком сегодня все в порядке. Это – государственный язык Республики Беларусь, на котором звучит гимн этой страны. Хочешь читать литературу на белорусском? Пожалуйста, ей завалены полки магазинов. Слушать соответствующую музыку? Нет проблем. Вести белорусскоязычный бизнес? Воспитывать на нем детей?.. Да вперед. Что же мешает тем, кто использует в жизни белорусский язык?..
Как ни грустно, ответ на это можно дать быстро. Сегодняшние реалии их не устраивают. Им нужна принципиально новая Беларусь – не имеющая никакого отношения к реальной.
Сегодня белорусский язык – это своеобразный маркер, позволяющий почти мгновенно и с 90-процентной точностью определить политические, общественные и даже религиозные симпатии человека. Потому что стоит нам услышать от человека белорусскую речь, и можно с высокой долей вероятности предположить, что это а) противник президента Лукашенко и его политического курса, б) еще больший противник России, Путина и «аннексии Крыма», в) противник православия вообще и Русской Православной Церкви в особенности, г) сторонник «евроинтеграции» Беларуси.
\Исключения? Возможно, они и существуют. Но на данный момент с большим трудом можно представить себе человека, использующего в речи, быту и творчестве белорусский язык и при этом являющегося поклонником Путина и ярым сторонником Союза Беларуси и России.
Нормально ли это? Господь с вами. Любой язык – это всего лишь язык. Услышав сербскую речь, мы поймем, что перед нами серб, китайскую – китаец, а африкаанс – житель ЮАР. Но никак не подробный политический портрет этого человека, который может оказаться кем угодно.
Если вдуматься, такая модель бесконечно архаична. И восходит она к тем временам, когда угнетенные нации вели борьбу против угнетателей. Когда слово «шиболет» было паролем среди евреев, а чешский язык в устах человека красноречиво свидетельствовал о том, что он – противник Австро-Венгерской монархии и сторонник независимости своей родины. На рубеже 80-х и 90-х такую же роль играли национальные языки в республиках Прибалтики: местные с удовольствием и подчеркнутым вызовом отвечали на обращенные к ним на русском фразы по-литовски, по-латышски или по-эстонски. Дескать, накося выкуси, фиг ты нас поймешь, мы – не такие, как ты!.. Такую же роль пытался играть тогда и белорусский. С одной смешной поправочкой: он слишком похож на русский, и даже если не знать белорусского языка, общий смысл фразы или высказывания ты все равно поймешь. Ну, может, упустишь минимальные нюансы, но не в той мере, как на болгарском или польском…
Но миновали давно 90-е, и вот Беларусь независимая страна – больше четверти века. И белорусский в ней государственный язык. Так что же не так? Почему носители этого языка по-прежнему ведут себя как члены секты – презирают тех, кто не обращен в тайное знание, и одновременно ведут бешеную пропаганду? Ведь у них есть свое государство!
В том-то и проблема: это государство они не считают своим. Взамен современной Беларуси они мечтали бы видеть опять-таки невероятно архаичную модель страны – то, через что мир прошел еще в 30-е. Нет, конечно же, не фашизм, это «жупельное» слово, и употреблять его неприлично. Но есть масса других вариантов. И главным маркером этой «новой государственности», уже сквозящей в современных белорусских реалиях, является именно язык. Не тот, на котором матери поют детям колыбельные, парни признаются девушкам в любви, а писатели пишут великие романы. Нет, это язык баррикад и крови, язык жестоких националистических чисток. А пока что – просто язык вызова. Хотя бы и соседним пассажирам в маршрутке.
Игорь Орлович
Источник: «Телескоп»
