Анатолий Матвиенко: «Освободители» Беларуси
Непосредственным поводом для размышлений о событиях двухвековой давности в связи с российской кампанией Наполеона послужила презентация книги Владимира Лякина «Ліцвіны ў гвардыі Напалеона» (на беларускай мове), прошедшая 16 ноября. Книгу я не видел, поэтому по старосоветской традиции утверждать «не читал, но осуждаю» — не буду.
О службе выходцев из белорусских земель в армии вторжения читать приходилось не единожды. Наиболее запомнившееся работа – Анатолия Тараса «Неизвестная война 1812 года». Автор пытается быть объективным, указывая, что обе прокатившиеся через наши земли огромные армии несли местному населению неисчислимые потери и лишения. Но русские, по Тарасу, в целом куда хуже французов.
Наполеон Бонапарт, придя в Минск и Витебск во главе «освободительной» армии, объявил о воссоздании Великого Княжества Литовского (на правах автономии), упразднении российских законов, в том числе о крепостной зависимости, а в качестве платы за освобождение потребовал массовой мобилизации шляхты на должности офицеров и крестьянства в виде солдат-рекрутов. К «освободителям» примкнуло тысяч двадцать–двадцать пять, это вдобавок к войскам польского легиона, бывшего в распоряжении корсиканца в самом начале кампании.
Меня умиляют утверждения, что литвинские крестьяне с восторгом натягивали наполеоновскую форму ради всего только шестилетней военной службы (против 25-летнего рекрутинга в Российской Императорской Армии). Ни одного документального свидетельства я не видел, одни голословные утверждения, непременно с подчёркиванием – в войско к русскому императору селяне не просились. Я допускаю, что всегда найдутся парни с авантюрной жилкой, желающие покинуть родной дом, крытый соломой, ради приключений в других краях. Но чтобы это явление имело массовый характер – не поверю, хоть режь. С какого перепугу литвинскому крестьянину тянуться к Наполеону?! Французская армия пришла, конфисковала запасы ради провианта. Помещиком как был, так и остался польский пан. Литвинского или посполитого происхождения – без разницы. За что воевать? За кого? Не лучше ли жить привычным укладом, пахать, сеять, скакать через костёр в купальскую ночь, строгать ребятишек на сеновале…
Как старый бывший мент, я точно знаю: мотивация – главное. При расследовании любого деяния, носящего личный характер, перво-наперво задаётся вопрос, кому это было выгодно.
Очевидно, что в 1812 году – только шляхте, сохранившей обиду за раздел Речи Посполитой и подавление бунта Костюшко. Но мне ничуть не обидно, да и абсолютному большинству моих современников те события в эмоциональном плане – до лампочки. Как-то сложно представить толпу белорусов, вываливающих из поезда на Белорусском вокзале Москвы с проклятиями в адрес россиян за польскую кампанию Суворова…
В начале девятнадцатого века и в более ранние времена действовало практически единственное право в международной политике – право сильного. В эпоху истинно великих князей, умевших воевать, проводить годы в походах, собравших вокруг себя таких же воинов, готовых во время кампании довольствоваться малым, Литовское княжество было сильным. С позиции законов XXI века Кейстута можно считать военным преступником и государственным террористом, его грабительские походы в Московскую Русь – бандитизмом. Но он жил и действовал в соответствии с нормами своего времени, поэтому любой упрёк подобного рода будет нонсенсом.
Потом литовская шляхта слилась с посполитой и размякла, привыкла к «привилеям», а воинские обязанности выполнять – не очень. Зато в России оставалось ещё много людей, умеющих воевать впроголодь, спать на снегу, сохранять боеспособность даже после пешего перехода через Альпы. И российская верхушка помнила всё то зло, что столетиями Московской Руси несла Литовская Русь.
Так стоит ли удивляться и негодовать в духе Тараса, Деружинского и их единомышленников, что более крупный, сильный хищник разорвал вялого, обленившегося врага, от былого величия сохранившего только надутые щёки? И почему счета за исторические обиды выкатываются одной России? Будто другие участники разделов не причём?
Итак, Наполеон вошёл в Минск, взял под контроль центральную историческую часть бывшего княжества, объявил о его автономии внутри своей империи, и местные «патриоты» радостно завиляли хвостами, преданно глядя в глаза новому хозяину. Ничего не напоминает? Через сотню лет с небольшим создатели эфемерной БНР начнут лизать задницу следующим оккупантам, их сменит другое поколение бело-красно-белой мерзоты, пресмыкающейся уже перед гитлеровцами. С французами получилась генеральная репетиция коллаборационизма.
Если бы Наполеон не двинул на Смоленск, а ограничился выбиванием у Александра независимости отобранных у Польши земель, история могла бы развиваться иначе, и с распадом империи Бонапарта некое государственное образование на месте умершего ВКЛ имело шанс обрести независимость… Но корсиканцу вздумалось переться в Москву! И если до этого момента литвинские коллаборанты, сохранявшие подданство Российской Империи, ещё как-то могли оправдывать свои действия великими идеалами возрождения княжества, то на пути к Москве они были чистой воды захватчиками на чужой земле – по законам любого века. А право сильного понемногу ускользнуло из рук.
Поэтому я не могу и не хочу соблюдать нейтралитет в политических оценках. Для меня нашими в той войне являются конники Гродненского и Минского гусарских полков в составе Русской Императорской Армии. А также Кутузов, Багратион, Барклай де Толли и, конечно же, партизаны Дениса Давыдова, гонявшие литовских шляхтичей во французском тылу как помойных котов.
щё раз о мотивации. Отправившись с Наполеоном к Москве, литвинская шляхта не могла возродить традиции Витовта, Ольгерда, Кейстута, Ягайло. Хотелось не аскетического героизма Средневековья, а снова кататься как сыр в масле, окружив себя «привелеями».
Паньство сделало ставку не на ту военно-политическую силу и понесло справедливую ответственность за ошибку, когда в сдобные округлости шляхтичей вонзился русский штык.
Простой народ пострадал, большей частью без вины виноватый. Для нас война 1812 года – ни в коей мере не отечественная, когда уроженцы белорусских земель массово истребляли друг друга, находясь в рядах противоборствующих армий. Десятки и сотни тысяч человек взяли в руки оружие, отправились на смерть, будучи принудительно призванными в русскую армию, в польский легион Наполеона, в следующем столетии – в Красную Армию, в нацистскую самоахову, что не мешает мне всегда отдавать свои симпатии тем, кто сражался против западных интервентов.
Не увидев книги «Литвины в гвардии Наполеона», я не могу судить о её содержании. Настораживает список лиц, фигурирующих в качестве организаторов и участников презентации. Среди них стендап-комик от истории Олег Трусов, любитель огорошить присутствующих сенсациями вроде «только белорусы – истинные русские», «русские – это татары», «белорусская нация старше русской на двести лет» и т.д. У Владимира Лякина, автора упомянутой книги, скандальной репутации нет, как и широкой известности вообще. Вселяет надежду само название работы о литвинах, а не о белорусах в армии Наполеона. То есть, по крайней мере, Лякин видит разницу между исчезнувшими литвинами и собственно белорусами, нацией молодой, возникшей лишь в ХХ веке из потомков тутэйшых и многочисленных приезжих, заселивших эти земли после двух опустошительных войн. Пожелаем автору удачи, объективности и минимальной политической ангажированности.
Анатолий Матвиенко
Источник: «Телескоп»
