Анатолий Матвиенко: Свой или чужой? К проблемам идентификации белорусских исторических персон

Автоматический определитель «свой-чужой» устанавливается на боевые самолёты со времён Второй мировой войны, на кодированный запрос он отвечает сигналом «свой!», прозрачно намекая, что сбивать его лучше не надо.

Армянские и израильские автоопределители «свой-чужой» в истории культуры настроены на максимально широкую частоту. Для армян, проживающих как на исторической Родине, так и раскиданных по всей планете, своим считается любой, в чьём организме есть сколь-нибудь заметная примесь армянских хромосом. Например, Харрисон Форд, голливудская кино-звезда 80-х и 90-х годов, имеет, в числе прочих, предков из Западной Беларуси. Если бы родственники происходили из Армении, «Индиану Джонса» и «Звёздные Войны» армяне, пусть с некоторым преувеличением, назвали бы армянскими блокбастерами. Я сомневаюсь, что наши киноманы в курсе о белорусском следе в родословной артиста.

У израильтян всё проще. Евреем считается любой четвертьеврей по происхождению. То есть достаточного одного дедушки или одной бабушки. Этот критерий выдумали не евреи, а нацисты, закрепив его в Нюрнбергских законах о чистоте расы. Метис-мишлинге уже только за эту «грязную» примесь мог быть отправлен в Аушвиц, правда, некоторые из них прилично чувствовали себя в Рейхе, служили в Вермахте, а один из них выбился в заместители Геринга в Люфтваффе. Не буду углубляться, лишь подчеркну: в «еврейском государстве для евреев» считается своим всё, что относится к еврейской истории и культуре. То есть касающееся персон с той самой четвертушкой и более.

А в Беларуси? Ничего подобного. Не существует никаких сколько-нибудь определённых критериев, ни установленных официально, ни общепринятых. Каждый случай – индивидуальный, больше исключений, чем подпадающих под общее правило.

Подчеркну, что Беларусь как государственное образование существует только с конца 1918 года, менее 100 лет, причём до 1991 года наша страна не обладала реальным суверенитетом, а только чисто формальным, фактически была автономией советской империи. Сейчас заслуживающее увековечения деяние, совершённое гражданином и уроженцем Беларуси на её территории, автоматически делает человека героем белорусской истории. А если выйти за эти временные или территориальные рамки, начинается масса вопросов.

Начну с древности. Первое в европейских письменных источниках упоминание о граде Полоцке относится к рубежу V и VI веков, в русских летописях подтверждения тому не найти по банальной причине: возникновение Руси обычно датируют IX-м веком с первыми упоминаниями Киева, Новгорода Великого и, конечно, нашего Полоцка, он, как минимум, не моложе Киева.

Древний Полоцк – это белорусская история? Тем более в период, когда не было понятий «Белая Русь», «белорусский народ», «мова» и т.д. Даже до появления ВКЛ оставались века… Временно брошу этот вопрос без ответа.

Многие средневековые государства возникли на месте более древних, Киевское княжество, по одной из гипотез, - на землях Хазарского каганата. Риторический вопрос, тоже пока без ответа: входит ли изучение гипотетического Хазарского каганата в историю Украины, в историю Руси, в историю России?

Входит ли история Римской республики и Римской империи в историю Италии? А Эллады в историю Греции? Империи фараонов в историю Арабской республики Египет?

Моя личная точка зрения, никому, впрочем, не навязываемая, полностью совпадает с позицией сотрудников Национального исторического музея Республики Беларусь, подготовивших экспозицию о стоянках первобытного человека в Беларуси. Всё, что происходило на нашей территории – наша история! Включая историю Полоцкого княжества, а вопрос о дате его возникновения – предмет научного исследования.

Но что считать нашей землёй?

Всю территорию, некогда принадлежавшую ВКЛ? То есть большую часть современной Украины, западные области РФ… Тогда Бабель и Жванецкий, конструктор ракет Королёв и лучший польский лётчик Второй мировой войны Скальский – герои белорусской истории, ибо они – одесситы, а где-то в районе будущей Одессы пролегала южная граница княжества. Ну, и все киевские деятели – наши, чтобы об этом не думали наивные украинцы.

Разумеется, сказанное про одесситов – шутка. ВКЛ – одно из трёх больших государств, включавшее в себя белорусские земли до становления белорусской государственности, начатого в декабре 1917 года и оформленного годом позже, но фактически также находившегося внутри великой державы, уже четвёртой после ВКЛ, Речи Посполитой и Российской Империи.

Но и после 1918 года границы Белоруссии-Беларуси перекраивались, причём – радикально.

Например, на белорусских землях родился один из самых известных в мире прозаиков, лауреат бесчисленных премий, автор книг, разошедшихся по планете десятками миллионов экземпляров, весьма популярный и по сей день, предсказавший многие явления в развитии техники, особенно – в области информационных технологий. Часто его включают в число величайших писателей планеты.

Готов побиться об заклад, 99,99% читающих эту статью и воспитанных в жёстких рамках программы русской и белорусской литературы с закостеневшим пантеоном авторитетов, не догадаются, что речь идёт об Айзеке Азимове.

Когда он совсем ещё не прославился, его малую родину на границе двух «братских» республик Советского Союза отрезали от БССР и передали в состав РСФСР. Будет излишним уточнять, что ни у белорусов, ни у россиян, ни даже у жителей этих деревень не спросили: согласны ли вы на такое, партия Ленина лучше знала, что нужно труженикам, зачем же утомлять людей расспросами.

А у меня появился повод спросить: является ли Айзек Азимов, чья литературная слава многократно превосходит известность всех вместе взятых белорусских писателей всех времён (включая и мою более чем скромную долю), деятелем белорусской литературы, культуры или хотя бы белорусской истории?

В случае с Азимовым обнажается другая грань проблемы: он – не белорус. Имел неосторожность родиться евреем в стране, где память о еврейских погромах была ещё весьма свежа, отчего его родители сочли за лучшее уехать в США, аккурат накануне Великой Депрессии. Ну, хоть не в Германию перед приходом к власти НСДАП.

Ещё раз вернёмся к временам давним. «Песнь о зубре» Гусовского – «наша»?

У моего знакомого, публикующегося под псевдонимом Андрей Уланов, он – писатель и историк из Латвии, есть любимое выражение, не им придуманное: если нет аргументов, натянем сову на глобус. Скорее всего, заимствованное из анекдота советских времён.

Так вот, иначе как применением метода совы и глобуса я не могу объяснить, каким образом произведение, написанное в Польше на латыни уроженцем той же Польши, с огромной степенью вероятности поляком, а не литвином (белорусские корни Гусовского – очень спорная гипотеза), притянуто к белорусской культуре.

Наследие Адама Мицкевича изучается в программе по белорусской литературе как наше национальное достояние. Хотя общего у Мицкевича с Беларусью не больше, чем у Азимова.

Примеров обратных, когда вполне белорусское явление не принимается или игнорируется, надо сказать, гораздо больше.

Оставлю на время литературу и обращусь к другой области истории – военной. После нападения нацистской Германии на СССР имела место героизация и мифологизация фактов гибели советских военнослужащих в агитационных целях, этим на высоком профессиональном уровне занималось Главное политуправление Красной Армии (Главпур). Проблема в том, что в наше время, когда широко доступны первичные источники, выясняется, что легенды Главпура имеют мало общего с действительностью. Вероятно, должна пройти некая замена в пантеоне героев, а лучше – дополнение.

В частности, я категорически возмущён «понижением» статуса Героя Советского Союза Николая Гастелло. Это хорошо заметно в связи с переносом экспозиции, посвящённой его последнему вылету, из старого здания музея ВОВ в новый, где погибшему экипажу уделено гораздо меньше. Пусть Гастелло не совершал пресловутого «огненного тарана», а остатки его бомбардировщика найдены в болоте километрах в шестнадцати западнее Радошкович, я считаю безобразием топтаться по памяти лётчика, отправившегося в смертельно опасный полёт, осознавая – есть все шансы не вернуться…

Боюсь, очень скоро нечто подобное произойдёт с памятью экипажа Александра Маслова, чьи останки обнаружены неподалёку от Радошкович. Тем военлётам приписывался «огненный таран» вместо Гастелло, хоть второй самолёт разбился при вынужденной посадке далеко в стороне от дороги «с колонной вражеской бронетехники».

У Гастелло есть белорусские корни, отчего весь экипаж смело записывали в белорусских героев.

А Маслов, он – русский, из России, относится ли к «нашим» героям?

Наконец, командиры других лётных экипажей, чьи огненные тараны на белорусской земле в июне 1941 года нашли подтверждение, белорусских корней не имеют. Как и родившийся в Пензенской области русский лейтенант Кижеватов, защитник Брестской крепости в 1941 году. Но доблестному пограничнику повезло больше: его имя увековечено в Беларуси в названиях улиц, на мемориальных досках; нет никому дела, что он – не белорус, и это правильно! Зачем же других ущемлять?

Противоположный пример. Танкист Зиновий Колобанов, рождённый в России, прославлен единственным боем с расстрелом из засады германской танковой колонны под Гатчиной, Ленинградская область России. Я не буду вдаваться в спор сомнительной доказанности подвига, все аргументы про и контра многократно публиковались на тематических ресурсах. Подчеркну: Колобанов не имеет белорусских корней, деяние, послужившее основанием причисления его к историческим личностям, совершено вдали от наших  границ. Человек жил после войны в Беларуси, умер и похоронен здесь… Но есть же сотни, тысячи героев Первой и Второй мировой войны, а также защитников Брестской крепости от нацистов в 1939-м году или дававших отпор бело-красно-белой мрази Булат-Балаховича и прочим подонкам-коллаборационистам того же колера, почему их не увековечить, не использовать их имена, их свершения в пропаганде? Абсурд, но Колобанова знают лучше, чем участников операции «Багратион»!

Наш несовершенный определитель «свой-чужой» снова дал сбой.

Возвращаюсь к деликатной еврейской теме, затронутой применительно к Азимову. В известной шутке говорится, что в Беларуси родилось больше президентов Израиля, чем президентов самой Беларуси. А если серьёзно, множество выдающихся израильских деятелей политики и культуры – из наших краёв.

Единственный гражданин Беларуси, получивший Нобелевскую премию, родился в Украине, у Светланы Алексиевич белорусское происхождение только по одному из родителей, после развала СССР она проживала в Западной Европе. В её белорусскости не принято сомневаться. Но вот – Жорес Алфёров из белорусских Чашников, наполовину белорус, он жил здесь всю свою молодость, учился в Минске. Почему этого Нобелевского лауреата не признают персоной нашей галереи славы?

А вывезенный из Беларуси в самом нежном возрасте Александр Рыбак, в 2009-м году победивший на Евровидении, - признан «нашим» на самом высоком уровне! Видать, первый приз Евровидения котируется выше Нобелевки, что, в целом, не удивительно, учитывая фамилии лауреатов последних лет.

Не отрицается «нашесть» покойного Владимира Мулявина, русского. А также процветающего Михаила Финберга, еврея. Совершенно внезапно была замечена и распиарена гражданка Беларуси Надежда Кучер, уроженка Украины, причём за границей она известна давно благодаря статусу «Певицы мира – 2015» и двукратной обладательницы «Золотой маски России». Я бы сказал так: звездой белорусской оперы наша вокалистка признана только в текущем году. Зато участники группы «Би-2», давно уже оторванные от Родины, по-прежнему числятся в плей-листах белорусских радиостанций как отечественные исполнители. В общем, у музыкального определителя «свой-чужой» работает отдельный алгоритм. Или генератор случайного выбора, не знаю.

Я могу назвать ещё множество примеров, но ограничусь приведёнными, потому что мысль ясна: пока не сформулировано, что вообще является белорусским во времени, пространстве и по кругу лиц, прибор «свой-чужой» не настроить.

Моё же скромное мнение, которое, как уже говорил, никому не пытаюсь навязывать, выражается в предложении максимально широкого вовлечения в белорусскую историю всех лиц и событий, географически и происхождением связанных с территорией нашего государства – БССР/Беларуси.

Согласен, будет множество пересечений. Конечно, Мицкевич – деятель скорее польской, чем белорусской культуры, но мы вправе гордиться, что великий литератор родился на этой земле. И Алфёров куда больше тяготеет к России. И брестчанин Мечеслав Бегун, Нобелевский лауреат, реализовался как израильский политик, приняв фамилию Бегин. Франциск Скорина, отпечатавший первую книгу ВКЛ в отошедшем к Литве Вильнюсе в равной степени является деятелем и белорусской, и литовской культуры. Всё равно, в большей или меньшей степени все перечисленные – наши. Даже, самую малость, Индиана Джонс с капитаном Соло (Харрисон Форд).

Отрицательные персонажи, например, бело-красно-белые прихвостни кайзеровских и нацистских оккупантов, – это тоже наша история, из неё, как из песни, слова не выкинешь, были славные, а были и позорные страницы, забывать нельзя ни те, ни другие.

Ни по какому критерию в белорусскую историю не влезают Гусовский и Колобанов… Разве что с использованием совы и глобуса. Не беда, подвинемся, места всем хватит.

Если в программе белорусской литературы будут изучаться философские основы законов робототехники Айзека Азимова вместо некоторых присутствующих там более чем сомнительных текстов, от которых душу воротит, замена пойдёт на пользу подрастающему поколению.

Тяжелее и глупее всего отрезать белорусскую культуру и историю от российской: связующих нитей… да что нитей – канатов, я бы так их назвал, здесь больше всего.

Когда я обсуждаю темы белорусского с некоторыми национально озабоченными, вижу глухое их раздражение: слишком много в белорусской истории русских, поляков, евреев. Но нельзя белорусами считать только потомков литвинов. Народ современной Беларуси – это сплав потомков литвинов и многочисленных «понаехавших», особенно русских, а евреев и поляков здесь столетиями было много. И никто не отнимет у них право обогащать историю и культуру родной страны.