Юрий Глушаков: Польский плен для белорусских красноармейцев
Накануне 80-летия освобождения Западной Беларуси вновь развернулись ожесточенные идеологические споры вокруг этого события
Катынь и концлагеря для «большевиков»
В связи с приближением круглой даты воссоединения белорусских земель в определенных кругах все чаще вспоминают и трагедию в Катыни, и другие схожие факты. Которые, по замыслу оппонентов, должны дискредитировать главное событие – возвращение Западной Беларуси. Спору нет – расстрел польских военнопленных НКВД долго еще будет использоваться для того, что бы вбивать клин между белорусами, россиянами и поляками. Но очень редко вспоминают про то, что произошло с красноармейцами, оказавшимися в польском плену в 1919-1920 годах.
Сто лет назад началась польско-советская война. Несмотря на все мирные предложения советского правительства, одним из первых признавшего независимую Польшу, весной 1919 года войска Пилсудского начали стремительное продвижение на восток. Целью польских националистов было восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года.
Белорусские и украинские территории при этом априори рассматривались как часть «Великой Польши». Советские войска с трудом сдерживали агрессора – кроме армии Пилсудского, им приходилось сражаться еще с силами вторжения десятков государств-интервентов, с армией УНР, ВС «Юга России», формированиями адмирала Колчака и еще бог знает кого. В отражении польской интервенции принимала участие и Красная Армия Литовско-Белорусской советской республики.
Для помощи фронту была объявлена мобилизация в рабочих коллективах. Кроме этого, от обычного призыва в действующую армию не спасали даже достаточно высокие должности. Так, в распоряжение Губвоенкомата был направлен заведующий губернским отделом юстиции Брук. В мае 1919 года в Гомеле формируется 1-й Пролетарский батальон. Его комплектование происходит на основе профсоюзной мобилизации. В ряды батальона записываются белорусы, русские, евреи, в него вступают большевики, комсомольцы и беспартийные. А так же – вчерашние левые эсеры и бундовцы. Первым командиром 1-го Гомельского пролетарского батальона, затем его комиссаром становиться Василий Селиванов – офицер военного времени, участник Всебелорусского съезда в Минске в декабре 1917 года и подпольной борьбы против немцев и гетмановцев в Гомеле в 1918 году. Василий Селиванов был членом партии левых социалистов-революционеров, и даже арестовывался ЧК. В 1919 году он, как и многие другие левые эсеры и анархисты, решил, что Советскую власть лучше всего защищает партия большевиков. И вступил в РКП(б).
Гомельский «Пролетбат» почему-то не понравился председателю РВС Республики Льву Троцкому. Возможно, из-за того что в его рядах оказалось много бывших членов других советских партий. Кроме них, летом 1919 года для борьбы с польскими легионам в Минск отбыл даже Гомельский отряд Бунда. 26 мая Троцкий распорядился в 2-дневный срок расформировать 1-й Пролетарский батальон, а его бойцов отправить маршевыми ротами на фронт. Но фактически это подразделение сохраняло свою самостоятельность. Вслед за его первым отрядом 5 июля 1919 года на передовую отбыл и 2-й отряд. При этом состоялись массовые проводы мобилизованных профсоюзами рабочих.
«С Богом за Советскую власть!»
Роты 1-го Гомельского Пролетарского батальона прибыли в распоряжение 17-й стрелковой дивизии, занимавшие позиции под Молодечно. Василий Селиванов вспоминает, как комдив из бывших царских офицеров Борзинский напутствовал их пред выходом на передовую: «С Богом, ребята!». Командиром батальона был назначен также военспец Чибисов.
Гомельчане приняли участие в ряде тяжелых боев. В штыковой атаке под Стайками погиб А. Жарковский, лидер профсоюза торгово-промышленных служащих и инициатор создания революционного Пролетарского батальона. Под Синей Горкой брошенный в атаку без артиллерийской подготовки, батальон потерял треть состава и был сведен в одну роту. В июле 1919 года польская армия, усиленная прибывших из Франции хорошо вооруженным корпусом генерала Галлера, перешла в наступление по всему фронту. 3 июля у Лисок гомельчане были окружен превосходящими силами «белополяков». Плотным артиллерийским и пулеметным огнем их рота была фактически уничтожена, уцелевшие красноармейцы – попали в плен. Среди них был и тяжело раненный бывший комбат Василий Селиванов. Польская разведка уже накануне имела ориентировку на весь комсостав. Что бы скрыть его «комиссарское» происхождение, товарищи сняли с Селиванова кожаную тужурку и успели постричь его. Разложив истекающих кровью раненых, поляки провели мимо них пленных, требуя опознать «командиров и коммунистов». Но никто из бойцов не выдал своего комбата.
Пленных красноармейцев погнали на Запад. А в Гомель от начдива-17 Борзинского пришла только короткая телеграмма: «Роты Пролетарского батальона спасли положение у Молодечно. Благодарю за подкрепления, которые являлись почти единственной поддержкой фронта». В Гомеле именем погибшего под Молодечно бойца Жарковского была названа улица.
Порка по губерниям
Пленные гомельчане прошли ряд этапных лагерей. В Белостокском пересыльном лагере пленным десять дней не выдавали хлеба, и люди начали есть траву. Здесь же польская охрана их раздела, забирая даже белье и выдавая взамен старые лохмотья. Когда пленных гнали по улицам Варшавы, националистические молодчики избивали их плаками. Но польские рабочие старались передать им кусок хлеба. Такой эпизод показан в фильме Ежи Гофмана «Варшавская битва», снятый уже в современной Польше. Василий Селиванов описывает эти сцены в своих рукописных воспоминаниях, составленных в 20-е годы. Затем пленных построили на перроне под проливным дождем. Польские легионеры-галлеровцы расхаживали вдоль шеренг изможденных красноармейцев и издевательски спрашивали: «Пан, а это не с вами мы встречались в московской ЧК?» После чего вновь начиналось избиение.
Затем партия военнопленных была доставлена в концентрационный лагерь в Стшалково (Щелково). Это был самый крупный лагерь для военнопленных. Здесь, кроме красноармейцев, содержались также интернированные солдаты УНР и стрекопытовцы, незадолго до этого учинившие в Гомеле кровавый мятеж, перебежавшие к петлюровцам, а затем – к полякам. Условия содержания солдат Петлюры и Стрекопытова были значительно лучше, чем «большевиков».
Пленные красноармейцы подвергались истязаниям и издевательствам по всякому поводу и без повода. За малейшую провинность их могли расстрелять или подвергнуть избиению плетьми. Особо старался комендант лагеря поручик Малиновский, польский помещик из-под Баранович. К белорусским крестьянам и рабочим он питал, видимо, особую ненависть. Большинство красноармейцев было уроженцами Беларуси. Поэтому охрана лагеря устраивали порки «по губерниям» - в один из дней выводили для экзекуции всех уроженцев Минской губернии, в другой – Могилевской, и так далее. Как пишет в своих воспоминаниях Василий Селиванов, если жертвы, избиваемые нагайками из колючей проволоки, стонали, то комендант поручик Малиновский лично убивал их из револьвера.
В лагере в Стшалково свирепствовал голод и эпидемические болезни. В этих нечеловеческих условиях военнопленные погибали тысячами. Фактически – это был лагерь смерти. Всего в Стшалково было замучено около 10 тысяч советских военнопленных.
Однако наряду с садизмом и жестокостью всегда имеет место быть сострадание и человечность. Социалистическое подполье в Польше с воли всячески старалось поддержать наших красноармейцев. Раввин местечка Стшалково под видом помощи религиозным евреям передавал продукты для красноармейцев. В бараках работали еврейские врачи и медики-добровольцы из Польши, Англии и Франции. Ежедневно рискуя заразиться тифом и другими смертельными инфекциями, они делали все возможное, что бы облегчить жизнь военнопленным. Некоторые из них заболели и умерли. Под давлением левых польских партий впоследствии в лагеря прибыла официальная комиссия, выявившая вопиющую бесчеловечность и пренебрежение к жизни пленников.
Однако Василий Селиванов не стал дожидаться милости от белополяков. С помощью врача Лившица из украинской зоны он бежал из лагеря.
Шел на восток ночью, днем отсиживаясь в стогах сена и других укромных местах. Наконец, изнуренный до крайности комбат оказался у своих. Линию фронта ему помог перейти крестьянин, знавший Селиванова по участию во Всебелорусском съезде в Минске в декабре 1917 года…
Погибшие требуют памяти
В то время как в националистической Польше развернулись гонения на все белорусское, в БССР относительно демократических 20-х годов польский язык стал одним из 4-х государственных. В Советской Беларуси издавалась литература на польском языке, существовали польские школы и польские национальные Советы. К сожалению, к концу 30-х годов все это было уничтожено в ходе массовых и незаконных репрессий. Но это – уже другая история…
Всего в польском плену было уничтожено до 80 тысяч советских военнопленных. В польских лагеря умер каждый второй красноармейец. В советской Беларуси, Украине и России к пленным полякам, в большинстве своем – рабочим и крестьянам, относились по-другому. Несмотря на также царивший в советских республиках голод и эпидемии, смертность среди польских военнопленных составляла 1 умерший на 20 человек.
Сегодня в Катыни под Смоленском создан мемориальный комплекс. Жертв той трагедии тут поминают и почитают. На месте лагеря в Стшалково в мае 2011 года был поставлен памятный знак. Но очень скоро его снесли. Сегодня тут нет памятника умершим людям, как нет его и на месте других концентрационных лагерей. Так не пора ли восстановить историческую справедливость?
