Павел Якубович: Лукашенко должен признать, что люди на улицах не бандеровцы, наркоманы и мифические рецидивисты

Артем Харбацевич: Вы смотрите, что происходит?

Павел Якубович: В моем пенсионном периоде есть положительные стороны: смотрю без гнева и интереса, не участвую, просто слежу за процессами, в которые уже вовлечена добрая часть Беларуси.

Артем Харбацевич: Как вам митинг в защиту Лукашенко в Минске?

Павел Якубович: Я внимательно посмотрел на него. Я наблюдал за зрелым Лукашенко, который напомнил мне себя в 93-м: на трибуне, проницательный и страстный, сам по себе, без этих глупых текстов спичрайтеров.

В чем-то он производил убедительные, а в чем-то сложные впечатления. Сегодня, когда такая ситуация острая, судьбоносная, к ней доводятся провинциальные профсоюзные работники, и перед ними на разминке выступают те же провинциальные профсоюзные работники… Иссохшие зрители стоят, смотрят на часы - 6 часов ехали. Непривлекательные ораторы заостряют внимание на том, чему они научились, и больше они ничего не знают. Я вижу растерянность, он не предвидел такого вектора событий, не предвидел, что даже директор оборонного предприятия признает поражение.

Артем Харбацевич: Как вы оцениваете выборы? 

Павел Якубович: Выборы должны были пройти как обычное сезонное мероприятие: неделя напряженности, а итог такой, новой правды не скажу. Ну назначили смешные фигуры, вроде Конопацкой и Черачни. 

Доверенными лицами было набрано несколько человек, среди которых нет более-менее значимых фигур. Редко кто из них чувствует то же, что я чувствовал в 94-м, они бегут первыми.

Но все зевали. Слабая аналогия, но кое-что есть: предвыборная ситуация похожа на ситуацию 41-го, когда вся разведка знала, что немцы вводят войска и развертывают дивизии, но руководители разведки также знали, что Сталин верил в то, что у него все под контролем, и не докладывал ему. реальные вещи - был риск кариеса. 

А потом тоже не доложили, потому что он спрашивал: почему ты не сказал позавчера?

Никто не обратил внимания и не заявил, что Тихановский вырастил людей, а коронавирус вывел их из летаргического сна. Даже патриоты, далекие от политических процессов, забеспокоились - их родители умирают, реакции нет. Они знают, что люди умирают стаями в Штатах, Италии и где угодно. 

Артем Харбацевич: Как вы реагируете на описываемые вами процессы? 

Павел Якубович: У нас есть персонифицированная власть, когда мы говорим «власть», мы имеем в виду «Лукашенко». Ни одно серьезное решение не принимается без согласования с Александром Рыгоравичем. И министры, и председатели исполкомов, которые кому-то кажутся важными, - все это искаженные идеи. Правительство - Александр Лукашенко. 

И как человек, 23 года руководивший центральной государственной газетой, заявляю, что был допущен ряд системных ошибок. 

Были приняты обычные меры: в России все болезни лечат одним - пускают кровь. Там, где требуется тонкая системная работа, допускается кровь.

Эти молодые люди, которые сегодня находятся на улицах, прошли мимо всех Молодых Фронтов и БРСМ, но удар по их родителям привлек внимание этой великой Виа. Они начали увлекаться необычными вопросами, молодежь сегодня - двигатель всего. 

«Мы просим справедливости, мы просим честности, мы просим считать нас народом, у нас нет врагов, мы за мир и любовь», - вот что они отстаивают.

И под словами Кочановой «Нам нужно быть ближе к людям» вырос тот же «Мур», особенно между властью и молодежью. 

Лукашенко было сложно сказать, что «мы впускаем молодежь». Но никого не впускать и связывать не следует, это естественное сознание поколений. У нас есть молодые люди - дай Бог здоровья всем. Это люди не злые, в нормальном смысле дисциплинированные, не пьяные и талантливые, нормальные люди, которые хотят жить по определенным, четким принципам: получить образование, создать семью, завести детей, зарабатывать деньги, иметь право голоса. 

Но усилиями бездушных бюрократов пропасть как раз между этими людьми и властью увеличилась.

Артем Харбацевич: Вы демонизируете Кочанову. 

Павел Якубович: Я лично считаю самой большой ошибкой назначение Натальи Кочановой на главную государственную должность. Его эпоха - эпоха декаданса. У главного государственного советника есть набор из десяти фраз типа «нужно быть ближе к людям», «люди - главное».

Работа персонала была испорчена, не лучшие кадры заменены на худшие. И это почти на всех уровнях: председатели облисполкомов, не говоря уже о райисполкомах.

Произошла смена позиций консерваторами, которые видят доблесть только в щелчке каблуком, заменяя реальную работу формализмом. Назначения работают так, как работали их деды. Исследователи еще будут это оценивать. 

Считаю преступлением фотографировать Лукашенко, показывать, что все хорошо, давай! Это на подъеме, это на подъеме! Александр Григорьевич ее потряс, кривое зеркало стало казаться реальностью. СМИ перестали играть даже пропагандистскую роль и начали работать во вред государству. Молодые люди отвернулись, а пожилые люди разочарованы тем, во что они до сих пор верили. Невозможно представить, что даже в Костюковичах люди выйдут, что им есть что сказать на митинге - и они вышли. 

СМИ уничтожены! Некоторые здесь считают себя чуть ли не познерами, а на самом деле - занимаются учебой и рукоделием. Подняли Криващева, вы посмотрите на него - грудь вперед, значок на лацкане, и отправили к Соловью, где ему пришлось открыть рот, потом сидел как кролик с опущенными ушами, да еще глухой. Пролила кровь и стихи. 

Люди хотят, чтобы их уважали. А вот в новостях час жуют соломинку, а еще час пересказывают оперативную информацию какой-то спецорганизации, и это грубо притворяется «спецразведкой». Ну, в 1960-е это работало, это было «спрятано», а теперь, на том же сленге, «больше не катится». Люди думают, что их считают идиотами, это их оскорбляет. 

Людям говорят, что всех, кто не в БРСМ, кормит из Вашингтона. Ну это не правда. Людей нужно слышать, чтобы они были гражданами, чтобы выражать собственное мнение. Нельзя сказать, что все, кто против, думают только о деньгах, это раздражает людей.

И нет диалога! Даже такие, казалось бы, живые тела, как парламент, где должен быть какой-то обмен мнениями, превратились в кладбище с безликими людьми. Большинство парламентариев на самом деле не избираются, а назначаются, они сидят и думают, что их работа должна выполняться министерствами или администрацией.

Артем Харбацевич: Так что же сейчас происходит, революция? 

Павел Якубович: Не думаю. Не нужно говорить это слово к месту, а не к месту. Ситуация полностью электоральная: часть населения, в том числе много молодежи, не согласна с официальными результатами выборов. 

Убедить людей в эти официальные цифры не удастся. Вам нужно разговаривать с людьми. Нам не нужны ни Путин, ни Дуда, ни Навсед. Белорусы - полностью независимый и неагрессивный народ, надо признать, что есть недовольные, что на них нельзя давить жесткими полицейскими методами, потому что будет хуже - сломается не сегодня, а в другом месте, и сильнее, но сломается, никуда они не денутся.

Я вижу это на улице. Этот народный вечер впечатляет. В Минске собралось 200 тысяч, внутри огромное количество несогласных, это не ситуация осажденной крепости. И я аплодирую Лукашенко, я согласен: «Насилие, крики и улица ничего не решают».

И нельзя менять концепции, нельзя сказать главе исполкома: «Зачем вы пошли на демонстрацию? Они сидели дома, а чекисты - в бараках». Это дублирование тезиса Ермошиной о том, что женщина должна сидеть дома и варить суп. Такая пошлость недопустима. 

Артем Харбацевич: Лукашенко должен сидеть за круглым столом? 

Павел Якубович: Я не про стол, это бывает в актовом зале, я не про форму. Но Лукашенко должен выглядеть спокойно, спокойно, он никогда не сопротивлялся вызовам. Надо признать, что люди на улицах - не бандеровцы, не наркоманы и не мифические рецидивисты. 

Правда, были допущены системные ошибки. Даже если наступят холода и демонстранты перестанут ходить, проблема не будет решена. Люди не забудут лицемерия Ермошиной.

Нет правых, левых, классов любого рода, вражды, внутренних врагов. Здесь живут нормальные люди. Современная политическая культура требует прислушиваться и искать выход, который удовлетворит большинство и меньшинство.

Артем Харбацевич: Как вы оцениваете жестокий разгон в первые дни после выборов? 

Павел Якубович: Я служил во внутренних войсках. Помню, у нас были гранатометы, резиновые пули и газ «Черомха». Но это были музейные экспонаты, никто не думал, что их придется использовать. Инструкция по стрельбе резиновыми пулями в целом была такая - стрелять только в случае угрозы жизни, в какой-то другой нештатной ситуации, чтобы разогнать толпу истребителей, была инструкция стрелять под углом 45 градусов, пуля тогда сильно горит, но не причиняет вреда. 

Что касается боевого оружия, то мне запомнились слова начальника о том, как действовать с огнестрельным оружием при сопровождении задержанного: «Если он сбежит, холера с ним. Получу выговор, все равно найдем его завтра, но не дай бог - стреляйте. Если попадешь на прохожего, мы вместе сядем в тюрьму».

Так как я могу это оценить? Тот, кто нарушил законы и набрался смелости, чтобы лишить кого-то жизни, будет предан суду, это преступление без срока давности. Это понятно. 

Но я считаю неправильную риторику, что завтра мы создадим трибуналы и спросим всех в целом. Это заставляет людей держаться за свои стулья, думая, что пусть меня увлечет завтра, но не сегодня. Это не очень разумно в политическом смысле. Но тот, кто уничтожает человека, чем бы он ни руководствовался: порядком или темными сторонами своей души - он будет за это отвечать. Иначе жизнь остановится и примет такие невероятные формы, что мы все заплачем. 

Артем Харбацевич: Лукашенко сейчас угрожает России. Как вы думаете, они придут сюда? 

Павел Якубович: Некоторые до сих пор живут здесь с мыслью, что завтра, мол, Кремль даст команду остановиться: «Все, ребята, сыграли в независимость и возвращайтесь в Советский Союз». Это сидит у меня в голове. Но Путин не будет вводить сюда войска, зачем ему это? Это приведет к политическому краху путинской России. Здесь живут сотни тысяч россиян, белорусы вообще свой народ и не выступают против Кремля, а убивают их? И сегодня Екатерининский век не собирать землю. Путин - президент своей страны. 

Артем Харбацевич: Как долго Лукашенко останется с президентом, по вашим оценкам?

Павел Якубович: Формально на пять лет вперед. Но жизнь покажет. Думаю, сегодня никто точно не скажет. 

Артем Харбацевич: Произвольный вопрос в конце разговора. Почему тебя уволили? 

Павел Якубович: Никого это не интересует. Я спросила себя, мне 70 лет, много болезней, физически сложно управлять этим большим растением. В результате меня уволили за Куропаты. Но, честно говоря, я был готов и пострадал больше, чем просто увольнение. 

Когда начали рвать кресты и терроризировать Дашкевича, я написал в «СБ» статью в том духе: делать майора ГАИ главной фигурой в разрешении идеологических и философских дискуссий очень неправильно. Многим не понравилось, обратились.